Он обслуживал сильную мускулистую мужскую конечность 44-го размера, она нежно обнимала изящную узкую женскую ступню размера 36-го. Они были совершенно не пара — но тем не менее они встретились.
Они познакомились в гостях, в прихожей, где кроме них было еще очень много обуви. Он увидел ее — и замер: так она была хороша. Ее остренький носик был совершенен, тонкие ремешки — невероятно пикантны, а грациозные изгибы линий просто завораживали. Она взглянула на него — и тоже слегка запнулась. Он был такой огромный, надежный, внушающий доверие и вызывающий желание прижаться к нему, ища зашиты и покровительства.
— Эй! Босоножки! Гляньте-ка! Кажется, это любовь? — заметили старые домашние шлепанцы. Они уже так долго жили на свете, что разговаривали исключительно хором.
— Действительно, что-то похоже на внезапно вспыхнувшее чувство, — заметила левая босоножка. — Прямо как в кино!
— Ага, ну просто дух захватывает! — согласилась правая. — Но боже мой! Ведь они же совсем не пара!
Они и правда были совершенно не пара. Но весь вечер не сводили друге друга глаз, хотя так и не решились заговорить. «Она такая… такая! — думал горный ботинок. — Наверное, ей уготованы какие-то особенные дороги, которыми я сроду не хаживал». А туфелька просто оробела: он казался ей таким взрослым, таким внушительным, таким состоявшимся, что все мысли ее перепутались, и она просто не могла придумать, что сказать.
И только под конец вечера, когда пришла пора покидать гостеприимную прихожую, ботинок осмелился сказать: «Я хотел бы увидеться с вами вновь…» Туфелька вспыхнула, засияла и тихо ответила: «Я тоже…»
В следующий раз они встретились не скоро. Снова была полутемная прихожая, и множество разной обуви, и ожидание: а вдруг??? Вдруг на этот раз они встретятся? И чудо случилось. Горный ботинок даже слегка подпрыгнул, когда в разгар вечера вдруг открылась дверь, и вошли стройные ноги, на которых — о боже! — красовались они — черные лаковые туфельки.
На этот раз туфелька показалась ботинку еще прекраснее. И когда хозяйка скинула туфельки, она оказалась совсем рядом с ботинком, что привело его в трепет и восхищение. Они сразу заговорили и никак не могли остановиться — ведь они столько времени не виделись! Как ни странно, им оказалось о чем поговорить, хотя они и вращались в совершенно разных кругах.
Другая обувь со жгучим интересом наблюдала за парочкой, которая явно друг другу не подходила, и ждала развития событий.
— Пора принимать меры, — вполголоса пробурчали старые шлепанцы. — Ситуация выходит из-под контроля. Эй, ребята! Вы, вы, ботинок и туфелька! Мы к вам обращаемся!
— Да? — обернулись они.
— Вы того… полегче! — посоветовали шлепанцы. — Не увлекайтесь!
— Почему? — не поняли ботинок и туфелька.
— Потому что вы — не пара! Вам все равно не быть вместе. Так лучше и не привязываться друг к другу.
— Но сейчас-то мы вместе? — наивно спросила туфелька.
— Да, но это ненадолго! — вступил в разговор щегольский узконосый мужской штиблет. — Надо быть реалистами!
— Сейчас мы стоим рядом и разговариваем. Что может быть реальнее? — заметил горный ботинок.
— Так это сейчас. А потом ты уйдешь к себе в горы, а туфелька — в ресторан, например. Вам было бы лучше подружиться со мной, мадам! Ведь у нас с вами общая среда обитания, и мы можем часто встречаться. В отличие от него, — уколол узконосый.
— Наверное, вы правы. Но меня к вам не тянет! — ответила туфелька. — Простите, вы и правда очень элегантны, но сердцу не прикажешь…
— Мы должны вас предостеречь, — строго сказали старые шлепанцы. — Спутника надо выбирать по себе! Вот как мы! Всю жизнь вместе, мы — пара. Запомните: по себе! Иначе вас ждет жестокое разочарование.
— Разве? — рассеянно спросил ботинок, не сводя глаз с туфельки.
— Разумеется! — горячо уверили шлепанцы. — Ну не могут быть вместе вот, скажем, босоножки — и зимние сапоги. Босоножки — дети лета, сапоги — спутники зимы. Они и встречаться-то будут ненадолго, в кладовке, в межсезонье, два раза в году!
— Целых два раза в году! — с благоговением проговорила туфелька. — Я согласна!
— Но в остальное-то время! Ботинок будет уходить в лес, в горы, туда, где опасно! Он может сгореть, сушась у костра, или порваться и развалиться! Век горного ботинка недолог, а он уже и так не первой молодости, имейте в виду!
— У меня тоже может сломаться каблучок, — беспечно парировала туфелька. — Ну и что? Починим! Он всегда будет возвращаться, я верю! Я буду ждать его из дальних странствий!