Махатма скрылся в своей хижине. Это была самая худшая часть города — здесь жили городские уборщики улиц. Их жилища даже хижинами было трудно назвать: то были жалкие лачуги, кое-как слепленные из кокосовых циновок, тряпок и жести, которые жались друг к другу по берегу реки. Тощие куры бродили с кудахтаньем вокруг; дети копошились в уличной пыли; муниципальные службы сюда не заглядывали, да их здесь и не ждали, хотя люди, ютившиеся в этих шалашах, нанимались муниципалитетом для уборки города. Каждому из них платили десять рупий в месяц, а так как они трудились семьями из четырех или пяти человек, то зарабатывали неплохие деньги по меркам Мальгуди. Впрочем, они почти и не появлялись в своих лачугах, так как все время проводили возле здания муниципалитета или в открытой властями распивочной, где продавался пальмовый сок и где они оставляли все свои заработки. Эти мужчины тратили на еду и одежду менее десятой части своего заработка, а в свободное время занимались попрошайничеством, чтобы выжить. По вечерам на полутемных улицах Мальгуди слышались их голоса, громко требующие милостыню. Непослушные дети смолкали при их приближении. Пожитков у них практически не было; если в городе умирал теленок или коровы, их звали, чтобы они забрали тушу, и колония на берегу реки веселела, так как из мяса умершего животного они устраивали пир, а шкуру продавали. Сторонники реформ смотрели на все это с ужасом и гневом, но ничего не предпринимали: уборщики мусора принадлежали к касте неприкасаемых, жили за Налапповой рощей вне черты города, куда никто не ходил, и пользовались только той частью реки, что была ниже по течению. Такова была жизнь людей, среди которых поселился Ганди на время своего пребывания в Мальгуди. Его решение словно громом поразило председателя городского совета мистера Натеша, который неделю за неделей готовил к приему Ганди свой роскошный дом «Нил Багх» в аристократическом районе Лоули-Экстеншн. Ему казалось несомненным, что Махатма должен остановиться только у него. «Одно только здание стоило мне двести тысяч, а на сад и лужайки я уже истратил двадцать пять. Как по-вашему, зачем я это сделал? Я человек простой, сэр, мне ничего не надо. Роскошь мне ни к чему. Я могу жить и в хижине. Я выстроил все это только для того, чтобы хоть раз в жизни принять такого великого человека, как Махатмаджи. Только в этом доме он сможет удобно расположиться, когда приедет в наш город. Не хочу, чтоб вы подумали, будто я хвастаюсь, но все же скажу, что это самый просторный и хорошо обставленный дом в Мальгуди, а мы, жители этого города, обязаны предоставить ему лучшее, что у нас есть. Разве мы можем поместить его в меньший дом?»
Комитет по приему Ганди встретил эту речь аплодисментами. Глава окружной администрации и главный инспектор полиции округа, следующий за ним по чину, присутствовали на собрании комитета неофициально. Какой-то несогласный сказал:
— Почему бы не поселить нашего гостя в Круглом доме?
Круглым домом на окраине города называли старое здание Ост-индской компании, которое занимало участок в акр земли на Магистральной улице. Говорили, что в нем остановился Роберт Клайв, когда направлялся в Тричинополи, чтобы снять с него осаду. Жители Мальгуди очень гордились этим зданием и никогда не упускали возможности похвастаться им перед приезжими; в нем всегда поселяли почетных гостей, заглянувших в их края. Остановиться в нем считалось вопросом престижа даже для губернаторов. Здесь в их распоряжении были всяческие удобства, и ванные сверкали всевозможными приспособлениями. Здание было также известно под названием Стеклянного дома: там была комната с окнами во всю стену, откуда почетные гости могли наблюдать зверей, подходивших, по слухам, но ночам к дому. Несогласный сказал: