— Что я буду без тебя делать? — простонал он.
— Бапу потому и пишет, чтобы ты тоже отправился в тюрьму.
Он покачал головой.
— У меня и тут много дел… Бапу позволил всем вести Сатьяграху по-своему. В своем письме на самом деле он говорит не обо мне, — сказал он скорбно.
В ответ Бхарати схватила письмо и поднесла ему к носу.
— Он пишет: «Это относится и к твоему ученику», — сказалa она.
— Он не меня имеет в виду. Это можно отнести к кому угодно, — возразил Шрирам.
— По-моему, он всегда знал, кого он зовет «учеником», — заметила она мрачно. — Впрочем, выбор за тобой. Поступай как знаешь. Я делаю то, что мне кажется правильным.
— Откуда ты знаешь, что это правильно?
— Я не обязана отвечать на этот вопрос, — сказала она с раздражением. — Знай я, что ты с такой легкостью отнесешься к словам Бапуджи…
Шрирам почувствовал себя раздавленным ее тоном.
— Ах, Бхарати, мне и так плохо, не хватает, чтобы еще и ты меня совсем не понимала. Ты же знаешь, я глубоко почитаю Махатму. Почему же ты мне не веришь? Разве я не следовал каждому его слову?.. Иначе я не был бы здесь. Я не оставил бы свой дом. Мне только нужно еще немного времени, чтобы все обдумать. Я…
Тут его осенило — да, вот это мысль!
— Просто я думаю о бабушке. Хочу с ней повидаться, прежде чем оказаться в конце концов в тюрьме. Вот почему я спросил, как долго мы пробудем там. Ты же знаешь, она очень стара. Я явлюсь в участок после того, как повидаюсь с ней. Я должен исхитриться ее увидеть.
Эта мысль, казалось, смягчила Бхарати. Облокотясь о древний камень, она обдумывала ее. Похоже, она оценила его нежные чувства к бабушке.
— Не волнуйся, Шрирам. Прости, что я не так тебя поняла.
Ему хотелось дотронуться до ее руки, но он не решался.
Она наверняка скажет: «Держись на расстоянии до тех пор, пока…» — он снова раздражится и начнет говорить всякие глупости
Она поднялась. Он спросил:
— Тебе обязательно надо идти?
— Да, я и так уж опаздываю.
Он робко пошел за ней.
— Когда мы снова встретимся… после тюрьмы… где бы мы ни встретились… ты меня не забудешь?
— Я не забуду тебя, — сказала она глухо и выпрямилась.
Он любил ее в ту минуту больше, чем когда-либо прежде, но он и боялся ее, как никогда. Он просто сказал:
— Если ты не рассердишься на меня, Бхарати, я хочу спросить тебя об одной вещи.
На верхней губе у нее он заметил капельки пота — ему захотелось осушить их своими пальцами. При мысли, что он не увидит больше, как она появляется из-за поворота на дороге, его охватило отчаяние. Ему хотелось сжать ее в своих объятьях и попрощаться с ней со всем пылом сердца, однако он только спросил:
— Ты выйдешь за меня замуж, когда все это будет позади? Обещаешь — если Бапу позволит?
— Да, обещаю, — сказала она и поспешила прочь, чтобы он не мог более с ней говорить или пойти следом. Он остался стоять на месте и видел, как раз или два она поднесла руки глазам, чтобы смахнуть слезы, выступившие на них.
Часть третья
Однажды к храму подошел, словно невзначай, человек по имени Джагадиш, назвавшийся борцом за независимость. Он сказал, что работает в Мальгуди фотографом, и объявил, что знает, как полностью парализовать британцев в Индии. В его мастерской в Мальгуди встречались в глубине темной комнаты члены группы, решившие добиться незамедлительного освобождения страны. Джагадиш явился потому, что нуждался в укромном местечке за городом, чтобы установить небольшой радиоприемник, который мог также передавать закодированные сообщения.
Шрирам сидел, облокотясь о каменную плиту, и вдруг увидел, что тот устало бредет в гору. На нем была домотканая одежда, а за спиной мешок. Шрирам в который раз читал свою старую газету. Бхарати исчезла из его жизни, оставив пустоту, и он не знал, как ее заполнить. Он не очень-то понимал, что же ему теперь с собой делать.
Джагадиш опустил на землю заплечный мешок, уселся рядом с Шрирамом и спросил:
— Ты Шрирам?
— Я.
— А я Джагадиш. Я с Бхарати тоже знаком. Все мы так или иначе делаем одно дело.
Этого было достаточно, чтобы Шрирам пробудился от летаргии. Он выпрямился и с жаром приветствовал пришедшего.
— А где, где она сейчас? — вопрошал он.
— В заключении… Где, мы не знаем, но один из наших ребят видел ее как раз перед тем, как она сдалась полиции.
— Где этот человек? — спросил Шрирам.
— Он тоже сдался полиции. А перед тем заходил ко мне.