— Сэр, у меня жалоба. Я хотел бы попросить…
Его тотчас схватили и оттащили в сторону, а высочайшее лицо проследовало мимо, сделав вид, что ничего не заметило. Когда он уехал, Шрирама вызвали к начальнику тюрьмы. Охранники схватили его за руки, заставив встать на вытяжку перед столом начальника тюрьмы. Тот оторвался от бумаг и сказал:
— Ты нарушил тюремную дисциплину и должен понести наказание.
— Какое наказание? — спросил Шрирам.
Начальник, всего час назад следовавший за важным посетителем, словно послушный щенок, топнул под столом ногой и заорал:
— Я не потерплю, чтобы ты так со мной разговаривал, понял?
Шрирам испугался. А ну как тот взбесится и пнет его ногой? Он ведь здесь хозяин: захочет, и кого угодно убить может. Люди могут сколько угодно болтать, что монархию надо уничтожить, но здесь царила абсолютная монархия. Это был мир ее безграничной власти, и сделать тут никто ничего не мог.
— Да, сэр, — сказал Шрирам покорно.
Впервые в жизни он говорил таким тоном.
Начальника это обрадовало.
— Почему ты вышел из строя? — спросил он. — Что ты хотел сказать?
Шрирам подумал, что лучше говорить прямо.
— Я хотел спросить: нельзя ли что-нибудь сделать, чтобы не оправляться на людях?
Начальник хмыкнул:
— Ты думал, что можешь чего-то добиться через мою голову? А?
— Дело не в этом, сэр, просто мне раньше это на ум не пришло, вот и все.
— Тебя спасло то, что больше ты ничего не сказал, — произнес начальник. — Если б ты с ним заговорил, тебя бы заковали в цепи. Запомни, нам тут нарушители дисциплины не нужны, понял?
— Да, сэр, — отвечал Шрирам, совершенно раздавленный его словами.
Начальник немного смягчился.
— Если тебе что нужно, ты мне скажи.
— Да, сэр, — повторил Шрирам.
С этим человеком лучше всего соглашаться; все другое выводит его из себя.
Начальник спросил:
— Так что ты хотел сказать главному инспектору?
— Я хотел у него о нужниках спросить, — отвечал Шрирам, которому надоело снова и снова возвращаться к этой щекотливой теме.
— Ах, вон как, — протянул Начальник. — Вот что я тебе отвечу на твою жалобу.
— Что, сэр?
— Ничего другого ты не получишь, понял?
— Да, сэр, — произнес Шрирам спасительную фразу, — но можно мне узнать почему?
Охранники, обеспокоенные его наглостью, схватили его иод руки. Однако начальник и глазом не моргнул.
— Запомни, в другое время мы бы тебя просто расстреляли. Ты здесь не гость, а заключенный. И заключенный не простой, а по Указу об обороне Индии.
— Но ведь суда не было. Сколько времени я здесь пробуду?
— В таких случаях суда и не надо. Весь мир знает, почему ты здесь.
— Я только пытался исполнить свой долг, — сказал Шрирам.
Начальник пнул ногой стол.
— Я не позволю всяким говорить тут о политике!
На слове «политика» он чуть не поперхнулся.
— Да, сэр, — снова сказал Шрирам, и тот успокоился.
И в виде одолжения прибавил:
— Ты не последователь Ганди, но и не обычный преступник, а потому ты опаснее любого из них.
На это Шрираму нечего было возразить. При слове «Ганди» он вспомнил о Бхарати и горько пожалел, что не сдался в руки полиции вместе с нею. С ним бы тогда, наверное, обращались как с уважаемым политзаключенным.
«А где сейчас Бхарати?» «Случаем, не в этой ли тюрьме?» «Вы мне разрешите с ней повидаться, если она здесь?» «Как она, здорова?» Все эти вопросы теснились у него в голове, пока он молча стоял, глядя в стену.
Начальник сказал:
— Я рад, что ты внимательно слушаешь то, что я тебе говорю. Но я должен тебя сразу предупредить: пока ты находишься в этих стенах, тебе не стоит нарушать правил.
Вдруг он спросил:
— О чем это ты задумался?
— Я только думал, сколько меня еще здесь продержат. Ведь прошло несколько месяцев. Я уж и счет потерял.
— Тебе это ни к чему, все равно тебе это не поможет. Ты здесь пробудешь столько, сколько будет угодно Его Величеству, и все тут. Мы получили указание содержать тебя так же, как и твоих дружков, получивших разные сроки строгого режима. Вот и все. Можешь идти. Уведите заключенного.