Как ни странно, единственным его утешением была мысль о том, что и Бхарати тоже томится за стенами Старой бойни. Нет, он не хотел, чтобы она страдала, просто мысль о ее страдании как-то сближала их. Если ему удастся бежать, то, где бы ни была Бхарати, он сообщит ей, как ему это удалось, и тогда она последует его примеру, встретится с ним возле этих ужасных стен и прижмет к груди, как своего героя. Впрочем, она может и вернуться в камеру — с нее станет. Откажется выходить на свободу, пока тюрьма торжественно не распахнет перед ней двери. Может и его с презрением отвергнуть. Она ведь непредсказуема в своем поведении. Или потребует, чтобы Бапуджи благословил ее на этот поступок. Бапуджи, конечно, и одобрил бы его предложение, если б доказать, что все заключенные могут выйти на волю таким образом. Тогда разом откроется все его значение для нации; ну а британцев можно довести до отчаяния, если им доказать, что в тюремных стенах они никого не смогут удержать. Они просто с ума сойдут от горя, скажут: «Что ж, мы уйдем. Мы больше не можем управлять Индией».
Конечно, это были мечты — в общенациональном масштабе, но тут уж он ничего не мог с собой поделать. Ведь в тюрьме у него не было других развлечений. С отчаяния он даже посоветовался с громилой из своей камеры. Случай представился как-то вечером. Громила был настроен благодушно, и Шрирам скользнул к его ложу на цементном полу и зашептал:
— Слушай, может, убежим все вместе из этой преисподней?
Тот положил свою влажную руку Шрираму на плечо и с пониманием произнес:
— Такое на всех рано или поздно находит. На меня раньше тоже находило. Но сейчас я творю молитву и успокаиваюсь. Ты тоже должен с нами молиться.
— Ладно, поговорим об этом позже. А сейчас давай обсудим, как нам отсюда сбежать.
— Как же? — спросил громила.
— Ты должен нам помочь. Ты такой опытный. Разве ты никогда из тюрьмы не убегал?
— Дважды убегал — потому меня теперь и посадили на семь лет.
— Зачем же ты попадался?
— Знаешь, как бывает, от нас ведь это не зависит, — проговорил тот философски.
Но Шрирам хотел узнать, каким же образом тот бежал, и спросил:
— А как ты отсюда выбрался?
— Это-то легко, — отвечал тот, взглянув на вентилятор. — Нас в камере было шестеро, мы разорвали одеяла на полосы, связали их вместе, подсадили друг друга и вылезли на крышу. Через час мы уже шли по полям пшеницы… Нас бы никто не поймал, только один парень, что с нами вместе вышел, взломал в каком-то доме замок — и попался.
— Давай что-нибудь такое устроим и выберемся на волю, — предложил Шрирам.
Тот задумался и ответил:
— Зачем? Что мне на воле делать?
— А я хочу на свободу, — сказал Шрирам. — Я больше не могу здесь оставаться.
— Если тебе здесь не нравится, не надо было сюда попадать, и все тут, — заявил громила. — Предположим, тебе удастся бежать, так тебя мигом сцапают. Зачем суетиться? Ты же не спрячешь своего лица!
— Я бороду отращу!
— Да они твою бороду выщиплют по волосочку, чтобы лицо увидеть. Ты своей бородой опорочишь святых монахов, которые тоже бороды носят.
— Полицию буду обходить стороной, слово даю!
Громила покачал головой:
— Что толку на волю выходить, если нужно прятаться?
Видно, он с удовольствие дразнил Шрирама и ругал тех, кому в тюрьме не нравится.
Под конец Шрирам выложил свой козырь:
— Я вот почему сбежать хочу: девушка, на которой я собирался жениться, сейчас здесь.
— Где? — спросил тот без тени жалости.
Шрираму боязно было отвечать на этот вопрос, но все же он не удержался и сказал:
— Она тоже в тюрьме.
— Ну и ну! — развеселился громила. — Ты что, хочешь пробраться к ней в тюрьму и попросить надзирателя присутствовать при вашей свадьбе?
И он с намеком рассмеялся. Шрирам вспыхнул от гнева. Зачем только он упомянул о своем ангеле при этом грубом человеке?! Теперь он что угодно скажет! Шрирам молчал — он боялся даже рот открыть.
Громила продолжал:
— Если она такая, что в тюрьму угодила, послушайся моего совета и забудь о ней. Детей в тюрьме не воспитаешь. Кто-то должен домом заниматься. Нельзя, чтобы муж и жена были тюремными птахами.
— А ты как устраиваешься? — спросил Шрирам.
— У меня три жены, одна здесь, другие там, они в мое отсутствие хозяйство ведут, а не будут вести, так я их живо обучу. Так и надо устраиваться, не вечно же ты по тюрьмам сидеть будешь. И вот что я тебе скажу: когда тебя выпустят, найди-ка ты себе хорошую девушку и женись на ней. Эта тюремная птичка не для тебя.
— Она не преступница, она в тюрьму но слову Махатмы пошла.