— Ах, вот как, — откликнулся громила саркастически. — Зачем ты здесь упоминаешь имя великого человека?
Шрирам огорчился. Почему-то даже простое упоминание о Бхарати вызвало в его собеседнике наихудшие мысли. Шрирам быстро встал и пошел на свое место, вполголоса бросив:
— Ладно, спи. Не будем больше говорить.
— Боишься, что я начальнику донесу, да? — с усмешкой проговорил тот. — Если не будешь с нами молиться, я все начальнику расскажу.
— Я не боюсь, — сказал Шрирам с вызовом.
— Посмотрим, посмотрим, только не удивляйся, если тебя в одиночку запрут. Будешь там со стенами разговаривать.
Казалось, ему доставляет особое удовольствие пугать Шрирама.
Шрирам остановился и спросил:
— Я тебе ничего плохого не сделал. За что ты меня ненавидишь?
Тот мрачно произнес:
— Не люблю я безбожников. Те, кто о Боге плохо говорят, мне не по душе.
— Я против Бога ни слова не говорил, — возразил Шрирам, удивляясь неожиданному повороту разговора. — Что я такого сказал?
— Я повторять не стану, — отвечал тот. — Если ты Бога не уважаешь, тебя в тюрьме выпорют, запомни. Я знаю, у меня опыт. Ты должен слушаться человека с опытом, вот что.
— Мне ничьи советы не нужны, — заявил заносчиво Шрирам.
Тут фальшивомонетчик заворочался на своей постели.
— Вы будете спать или так и будете всю ночь разговаривать? — возмутился он. — Что за ужасное место, хуже, чем на базаре! Заснуть невозможно. Если вы не замолчите, я охранника позову.
В ответ громила заорал во всю глотку песню, да так зычно, что целый город можно было бы разбудить. За дверью послышались торопливые шаги. Шрирам скользнул на свое место.
— Что тут происходит? — спросил через решетку охранник.
— Что за народ, болтают и болтают, хуже, чем на базаре, — отвечал громила со своего места.
* * *Добродушный охранник приносил им вести с воли.
— Скоро Махатма Ганди станет императором Индии, — сообщил он однажды. — Я это сегодня от одного знающего человека слышал. Люди из Англии прилетели на самолете с этим предложением.
— Что за глупость! Как это может быть, когда они его за это и в тюрьму посадили?
— А ты не знаешь? Говорят, он на свободе.
— Не верю я этому.
— Клянусь, это так. Его давно выпустили, потому что он болел, да еще у него жена умерла. Мне это сказала женщина, что к нам приходит траву косить.
— С этими женщинами лучше не связываться, — сказал заключенный, просидевший много лет, — от них добра не жди.
— А ты откуда знаешь?
— Из собственного опыта. Это настоящие сирены. Ты и оглянуться не успеешь, как они тебя обольстят. Тут-то всякие беды и начнутся. В тюрьме шашен не терпят.
— Да она старуха, она никого обольстить не может. Она сама бабушка, так что не бойся.
— Ну, тогда ладно, рассказывай.
— У нее сын в армии. Внучок продает газеты на базаре и ей рассказывает, что в мире происходит.
Все заключенные и охранники столпились вокруг рассказчика и жадно слушали.
— И что же? Что происходит? Расскажи, — просили они.
— Похоже, какие-то люди из Англии приехали, хотят, чтобы Махатма стал королем.
Все радостно захлопали в ладоши.
— Вот хорошо!
— Чего это вы веселитесь?
— Если Махатма станет у нас королем, он никого не позволит держать в тюрьме. Он этого не любит. Потому что он очень хороший человек. Верно, он потому англичанам не нравится, что он им это прямо говорит.
— Ну, теперь-то он им нравится, не сомневайся.
Благодушный охранник спокойно следил, как заключенные обсуждали все эти вопросы, продолжая заниматься своими делами. Однако идею государства без тюрем он не одобрил.
— Как это можно без тюрем? — спросил он. — Тюрьмы всегда будут, кто бы там ни стал королем.
Вопрос был щекотливый.
Разумнее всего было посоветоваться со специалистом по политике, который у них имелся. Они обратились за ответом к Шрираму.
Шрирам в это время дробил камни, не обращая на них внимания. Он слушал, о чем они спорят, но ничем не выдавал своих чувств.
— Я ничего ни о чем не знаю, — заявил он.
Его засыпали вопросами:
— Да ты скажи, правда это или нет?
— Откуда мне знать? Я ведь здесь, с вами.
— А нас всех из тюрьмы выпустят?
— Всех? Это вряд ли. Если уж выпустят, то одних политических.
Охранник вздохнул с облегчением.
— Да, вот и ты так говоришь. Политические — это дело другое. В том корпусе тоже они есть. Я слышал, из них каждый день кто-то выходит. Это совсем другое дело. Только не все же здесь политические.