Он присел в маленьком сквере на углу Новой и Базарной улицы. Надо было обдумать, как жить дальше. На ходу ведь ничего не решишь. Это была свободная страна — и никто не станет спрашивать, почему он сидит здесь, а не где-то еще. К этой мысли нелегко было привыкнуть — роскошная мысль, надо ее как следует обмозговать! Однако по привычке он то и дело вздрагивал: вот он сидит здесь у всех на виду, а надо бы поскорее куда-нибудь спрятаться.
Сидя на цементной скамье возле папоротника в кадке, он говорил себе: «Я свободен. Теперь за мной никто не придет. Всем безразлично, выбрит я или весь зарос». Поначалу его огорчало, что пешеходы идут себе мимо и не замечают его, машины не останавливаются, и никто не приветствует героя. Но вскоре он понял, как хорошо, когда никто не обращает на тебя внимания, особенно после стольких лет, когда его искали, за ним охотились.
Он понял, что прежде всего надо поесть. Обдумывать ситуацию можно и в кресле кафе не хуже, чем на скамье в сквере. Он поднялся и поспешил к центру. Вскоре он увидел сверкающую огнями вывеску «Шри Кришна Вилас». Он вошел в дверь. Столики были по большей части пусты. Час пик давно прошел. Он уселся за мраморный столик и принялся ждать, пока к нему подойдут за заказом. У двери сидел на возвышении кассир. Официанты, стоя группкой, болтали между собой. «Им на меня наплевать, — подумалось Шрираму. — Я, верно, выгляжу оборванцем. Они меня выгонят». Он огляделся и узнал одного из официантов: в прежнее время он частенько здесь бывал.
— Эй, Мани! — позвал он, и официант обернулся. — Иди-ка сюда!
Официант подошел.
— Ах, это вы! — воскликнул он, узнав Шрирама. — Где вы пропадали все эти годы, господин? Давненько мы вас не видали!
— Я уезжал по делам. Что у вас там есть хорошего покушать?
Официант наморщил лоб.
— Да сейчас, господин, ничего хорошего нет — ведь ни риса, никаких других настоящих продуктов не достать. Наше правительство ничего еще на этот счет не предприняло. Знаете, как сейчас трудно масло для жарки раздобыть? Все разбавляют, уж вы мне поверьте.
И он ударился в пространное описание продовольственной ситуации в стране — продовольствия не хватает, после войны в стране царит неразбериха, народ испытывает всевозможные трудности и лишения.
Для Шрирама все это было откровением: он впервые слышал о том, что творится в сегодняшнем мире. Однако у него не было терпения слушать все до конца.
— А что у вас есть?
Официант бросил взгляд на прилавок, где были выставлены различные блюда, и начал:
— Кара дев, вадай, картофельная бонда…
Но Шрирам его прервал:
— Это я и отсюда вижу. Нет, ты мне лучше скажи, что у вас там на кухне есть свеженького, на плите, что-нибудь посущественнее.
При мысли о легком и нежном идли или одосаи у него прямо слюнки потекли. Казалось, он их пробовал в прошлом воплощении. В то же время его мучила мысль: не разучился ли он разговаривать с обычными людьми? Может, он теперь умеет только с тюремными дружками говорить? Он повторил:
— Словом, что-нибудь хо…
Он хотел сказать «хорошее», но побоялся, как бы официант не обратился снова к анализу международного положения, и только произнес:
— Я хочу чего-нибудь плотного, только что приготовленного, я очень голоден.
— На кухне ничего нет, господин. Мы уже закрываемся, кухня у нас первая кончает работать. Наш хозяин хочет, чтобы официанты до десяти работали, а те, кто там у плиты сидят…
Шрирам вышел из себя. Не хватало еще до ночи слушать обо всех этих дрязгах! Он решительно произнес:
— Ну ладно, беги и принеси мне что-нибудь, что знаешь, еды какой-нибудь и кофе, хорошего кофе.
Он пожалел, что употребил это слово, потому что официант тут же начал опять говорить о том, как трудно теперь сварить хороший кофе: с молоком трудности, сахар только на черном рынке, и до чего жадны все эти спекулянты! Шрирам не знал, что делать. Наконец он не выдержал.
— Зачем ты мне все это рассказываешь? — спросил он.
— Затем, что так оно и есть.
— Ну ладно, — сказал он грубо. — Я голоден, и если ты собираешься меня кормить, то поторапливайся. А будешь стоять и разглагольствовать, так я встану и уйду.
— Что вы желаете, господин? — произнес официант, казалось впервые вспомнив о своих обязанностях.
— Две порции сладкого, одну чего-нибудь остренького и побольше горячего кофе, — приказал Шрирам.
Впервые за все эти годы он мог кому-то давать распоряжения. Его удивил собственный голос: он чуть ли не испугался, что вот сейчас кто-нибудь возьмет и прикажет поместить его в одиночку. Но ничего не случилось. Официант послушно принялся выполнять приказ.