Стоило поезду где-то остановиться, как Шрирам тотчас выскакивал из вагона, а заслышав свисток к отправлению, тут же бросался назад.
Наконец настал день, когда поезд прибыл в Нью-Дели. Было около одиннадцати часов дня. «Нав Дхе-е-ли!» — закричали пассажиры. Все пришло в движение. Он попытался пробиться к окну или к двери, чтобы поскорее увидеть Бхарати. В письме она обещала встретить его на вокзале. Он с ужасом подумал о своем виде, попробовал расчесать пальцами волосы — они спутались и стояли дыбом. Он знал, что потен, грязен и выглядит неприглядно. Хорошо бы перед встречей с Бхарати помыться, ведь прошло столько лет… Вот из-за спин и голов людей, толпившихся у окна, мелькнуло ее лицо; в тревоге он стал проталкиваться, не глядя, к выходу; поезд прошел мимо, потом остановился. Вон она стоит, внимательно вглядываясь в окна. Сердце у него упало. Он боялся показываться ей в таком виде на глаза. Что она подумает, когда увидит, во что он превратился! Его охватило отчаяние: после этого путешествия в поезде он понимая, что, если он к ней не выйдет, он вряд ли сумеет ее потом разыскать. Возможно, он потеряет ее навсегда.
Когда он слез с поезда, неся в руках чемодан и сверток с постелью, Бхарати мигом разглядела его в толпе. Она замахала и подбежала к нему. Схватила его за руки и воскликнула:
— Как я рада тебя видеть!
В голосе у нее было столько неподдельной любви, что Шрирам тут же забыл обо всем: о своем виде, о грязи, — к нему вернулась уверенность в себе.
Она оглядела его и заявила:
— У тебя такой вид, будто ты родился на севере Индии. Настоящий пенджабец! Надеюсь, ты понимаешь наш язык?
И тут же взяла все в свои руки. Отобрала у него сверток с постелью и сказала:
— А ты чемодан неси.
Он выхватил у нее постель и взвалил ее себе на плечо.
— Не глупи, — приказала она. — Ведь у тебя не четыре руки.
И сразу все стало на свои места. С Бхарати рядом он почувствовал себя как дома, будто вернулся вместе с ней в Мальгуди. Он не замечал, что все вокруг было незнакомо: незнакомые дома и улицы, слишком широкие проспекты, экзотичная публика, незнакомые магазины, мимо которых они шли. У него не было на них времени. Все его внимание было сосредоточено на Бхарати. Она почернела и казалась усталой, но косы ее были так же темны, как прежде. Вид у нее был усталый, словно она недоедала. Неужели он видит ее снова? Он всегда был склонен не верить тому, что видел и слышал. Может, все это ему снится? Может, он умер? Или видит сон в своем заточении? Впервые за все эти месяцы на душе у него было легко и спокойно, никаких огорчений и беспокойств. Никаких мечтаний о будущем и сожалений о прошлом. Впервые в жизни на него снизошла умиротворенность, глубокое довольство самим существованием. Он дышал, ощущал, видел, и этого теперь было довольно. Она то и дело поглядывала на него и спрашивала:
— Когда же они тебя выпустили?
Он кратко рассказал ей о своем пребывании в тюрьме и обо всем, что случилось после того, как он видел ее в последний раз. Тонга тихо ехала вперед. Его радовало глубокое сочувствие, с которым она его слушала. Оно придавало его рассказу особое значение. В ходе повествования он поражался собственным деяниям. Он готов был спросить: «Неужто я сам все это совершил? А может, кто другой?» Да он просто герой!
— Я и не думал, что все это выдержу. Мне страшно хотелось, чтобы простые люди… — начал он, кичась собственными подвигами.
Такой слушатель, как Бхарати, придавал всей его жизни некий новый смысл и глубину.
К тому времени, когда они подъехали к скоплению хижин в каком-то районе Нью-Дели, он чувствовал себя совершенно довольным всем, что свершил в своей жизни.
— Вот моя штаб-квартира на сегодня, — сказала Бхарати. И подвела его к собственной хижине.
— А это мой дом.
В дверном проеме на веревке висела ее одежда, в углу стояла прялка.
Шрирам подумал: «Она ведь будет моей женой, поэтому она и не возражает против того, чтобы я здесь расположился».
— Твоя «комната» будет готова через полчаса, а пока можешь здесь отдохнуть, — сказала она. — Тут за углом можно помыться. Отдыхай.
В эту минуту несколько детей вбежали в хижину.
— Мои, мои… — кричали они.
Они что-то говорили, но что именно, Шрирам не понял.
Они окружили Бхарати и стали тянуть ее куда-то. Она отвернулась и что-то сказала им на их языке. Они отпустили ее и убежали.
— Кто это? — спросил ревниво Шрирам.