– Завтра выступаем. Был приказ – двигаться по правой обочине авеню Роуз и обеспечить безопасность местного населения! – гаркнул мне под ухо Мелон.
– Все слышали приказ? – ещё громче спросил у нас капрал Вернон.
– Сэр, так точно, сэр! – ответил ему братский хор голосов.
А потом все расположились на ночлег…
На карауле сидели я, Питер и Вернон…
Через два ряда стеллажей от нас у разбитых витрин, кое-как заставленных всяким хламом, несли караул Рассел, Мясорубка и Стальной Джон из Первого взвода.
– Нас осталось двадцать два человека… Второй взвод редеет.
В полутьме я еле мог разглядеть лица, но зато нутром чувствовал, о чём говорит Вернон.
– Куда нас теперь отправят, капрал? – спросил у него Питер.
– Я не знаю, Пит. Сам бы с превеликим удовольствием смотался бы из этого проклятого города. Дома – семья: Джейн, малыш Колин. А я тут.
Джек Вернон тяжело вздохнул и продолжил.
– Завтра с утра Третий взвод отправится на разведку, а следом двинемся мы.
Мне нестерпимо захотелось в сортир.
– Капрал, я схожу отлить.
– Хорошо, Бен – пять минут. А мы с твоим братом ещё потолкуем.
Я встал и на корточках двинулся в сторону двери с изображением перевёрнутого треугольника и круга на нём. Пит подсел ближе к Вернону, и они стали о чём-то беседовать. Глаза не сводили с тёмных силуэтов ссутулившихся после бомбёжек домов, что вырастали из земли напротив супермаркета.
Я сходил в сортир и возвращался обратно, когда решил остановиться у одного стеллажа с разными игрушками. Меня привлёк отряд пластмассовых и пластилиновых солдатиков в современном военном камуфляже и при полном обмундировании, лежавший в углу пустой полки.
Забытый и никому не нужный набор игрушек.
Солдаты в отряде были упакованы аккуратно и сложены в полиэтиленовый фирменный пакет. Я взял его и под светом фонаря стал подробно разглядывать фигурки.
– Подумать только, – прозвучал шепот у меня за спиной, – Я точно таких же пару лет назад подарил своим племяшам на их день рождения.
Я обернулся.
Это был капитан Уайлд. Сейчас он не был так суров, и голос его, обычно стальной и натянутый, казалось, смягчился от воспламенившихся ярким огнём воспоминаний.
– Разрешите вопрос, сэр, – так же тихо спросил я, наблюдая, как он разглядывает пакет с солдатиками.
– Спрашивай рядовой.
– Сэр…
– Что?.. Да не смущайся, спрашивай!
– Вам эти фигурки не напоминают нашу роту? Я просто подумал, что мы сейчас, как эти солдаты – тоже из пластмассы и пластилина. Нас лепят, придают нужную форму. Поиграют с нами, а после выкинут.
Уайлд взглянул на меня, отсвет фонаря упал на гладко выбритое лицо с морщинами, ярко высветил светлые глаза, но капитан не зажмурился.
– Послушай меня, сынок. Если тебе есть кого защищать на этой поганой планете, если ты готов жизнью своей пожертвовать, лишь бы те, твои любимые, остались живы и не погибли, изнасилованные и измученные, от рук мородёров-повстанцев, тогда какая разница, что из тебя лепят.
Он недобро сжал пластилиновую армию в своём кулаке.
– Да пусть хоть засылают в ад! Сражайся до тех пор, пока помнишь, за кого умираешь.
– Сэр, но ведь сейчас я мог быть рядом с семьёй. Мой брат Питер – ему всего девятнадцать, а он уже умеет убивать людей. Как он после этого будет жить?
– Тише, не повышай голоса, Крис, – капитан положил мне руку на плечо, – Нам надо лишь продержаться, оставаясь самими собой. Помни, сынок, сколько крови бы на твоих руках не было, они останутся руками, в лапы не превратятся, а значит, человеком ты будешь до тех пор, пока сам не будешь думать, что у тебя лапы вместо рук.
Я взглянул на Пита, разговаривавшего с капралом Верноном в нескольких метрах от нас, потом посмотрел на кровавые пятна на стене магазина, потом снова на капитана Уайлда.
– Сэр, как же вы можете такое говорить? Мы же людей убиваем! А вы считаете, что после этого мы всё равно собой остаёмся. При всём уважении, сэр, вы не рехнулись?
Это заставило усмехнуться Уайлда, и я первый раз увидел, как он улыбнулся.
– Нет, Бенджамин, я не рехнулся. Хотя, может и стоило бы. Всю жизнь я воюю, стреляю, убиваю. Но вот наступит мой очередной отпуск, и я поеду в округ Кориндж, к своим племяшам.
Он вдруг вновь огрубел, лицо покрылось серым пеплом суровости.
– И не говори мне, рядовой, что я не остаюсь человеком, когда вижу свою сестру и обнимаю своих племянников. А теперь марш на свой пост.
– Да, сэр.
– Стой! Как твоя рана?
Рана ныла.
– Всё в порядке, сэр.
Он посмотрел на светлеющую улицу и сказал.
– Иди на караул. Скоро светать начнёт.