– Понятно. Так вот, Милли, ты сама виновата, что попала в эту историю. Я заступился за тебя, потому что тебе пришлось туго, но я не слепой. Обещай мне, что такое, не повторится. Ведь это первый шаг к гибели.
Девушка ответила именно так, как предполагал священник, – молчанием.
– Сейчас я сведу тебя к жене. Посоветуйся с ней. Если не найдёшь себе работу вроде прежней, мы тебя определим куда-нибудь подучиться и устроим официанткой. Подойдёт это тебе?
– Я бы с удовольствием…
Она бросила на него взгляд – полузастенчивый, полуулыбающийся, и Хилери пришло в голову: "Девушек с таким лицом должно обеспечить государство. Иного пути уберечь их нет".
– По рукам, Милли, и запомни, что я сказал. Твои родители были моими друзьями, и ты будешь достойна их.
– Да, мистер Черрел.
"Как бы не так! – подумал Хилери и проводил девушку через прихожую в столовую, где его жена работала за пишущей машинкой. Вернувшись в кабинет, он выдвинул ящик письменного стола, достал пачку счётов и приготовился к схватке с ними: он не мог избежать её, потому что на земле были места, где казначейским билетам придавалось большее значение, чем в этом сердце трущоб христианского мира, чья религия презирает деньги.
"Полевые лилии не трудятся, не прядут, но все равно попрошайничают. Хилери усмехнулся. – Где чёрт побери, добыть столько, чтобы комитет дотянул до конца года?" Проблема ещё не была разрешена, как горничная уже доложила:
– Капитан и мисс Черрел и мисс Тесбери.
"Ну и ну! – удивился про себя Хилери. – Они не теряют времени".
Он не видел племянника с тех пор, как тот возвратился из экспедиции Халдорсена, и угрюмый вид постаревшего Хьюберта потряс его.
– Поздравляю, старица! – воскликнул он. – Я кое-что слышал вчера о твоих намерениях.
– Дядя, – объявила Динни, – приготовьтесь к роли Соломона.
– Репутация Соломона как мудреца – это, возможно, самая сомнительная вещь в истории, моя непочтительная племянница. Прими во внимание число его жён. Итак?
– Дядя Хилери, – сказал Хьюберт, – мне стало известно, что может последовать приказ о выдаче меня как преступника. Я ведь застрелил погонщика мулов. Джин хочет немедленно венчаться несмотря на это…
– Нет, из-за этого, – вставила Джин.
– Я же считаю, что в сущности поступаю очень рискованно и нечестно по отношению к ней. Мы решили все изложить вам и сделать так, как вы найдёте нужным.
– Весьма признателен, – буркнул Хилери. – Почему именно я?
– Потому что вы помогаете попасть в рай людям, ожидающим его, чаще, чем кто-либо другой, за исключением полицейского судьи, – ответила Динни.
Хилери скорчил гримасу:
– Ты так хорошо знаешь священное писание, Динни, что могла бы вспомнить об игольном ушке и верблюде. Однако…
Он посмотрел на Джин, потом на Хьюберта и опять на Джин.
– Нам нельзя ждать, – отрезала Джин. – Если его возьмут, я все равно поеду за ним.
– Серьёзно?
– Разумеется.
– Можешь ты помешать этому, Хьюберт?
– Думаю, что нет.
– Значит, любовь с первого взгляда, молодые люди?
Ни Хьюберт, ни Джин не ответили, но Динни подтвердила:
– Вот именно. Я заметила это с крокетной площадки в Липпингхолле.
Хилери кивнул:
– Что ж, это не так уж плохо. Со мной получилось то же самое, и я об этом никогда не сожалел. Тебя действительно могут выдать как преступника, Хьюберт?
– Нет, – сказала Джин.
– Хьюберт?
– Не уверен. Вы знаете, у меня остался шрам. Отец встревожен, но многие люди делают всё, что в их силах.
И молодой человек закатал рукав.
Хилери кивнул:
– Твоё счастье.
Хьюберт усмехнулся:
– Тогда и в том климате это, поверьте, не было счастьем.
– Достали вы разрешение?
– Ещё нет.
– В таком случае доставайте. Я окручу вас.
– Серьёзно?
– Да. Может быть, я и не прав, но вряд ли.
– Вы правы! – Джин пожала ему руку. – Устроит вас завтра в два часа, мистер Черрел?
– Дайте сообразить.
Хилери полистал записную книжку и кивнул.
– Великолепно! – вскричала Джин. – Хьюберт, едем за разрешением.
– Я страшно признателен вам, дядя, если только вы действительно считаете, что это не подло с моей стороны.
– Мой дорогой мальчик, – ответил Хилери, – когда имеешь дело с такой девушкой, как Джин, надо быть готовым к скоропалительным решениям. Au revoir, и да благословит вас обоих господь!
Когда они вышли, он повернулся к племяннице:
– Я очень тронут, Динни. Комплимент был очаровательный. Кто его придумал?
– Джин.
– Значит, она либо очень хорошо, либо очень плохо разбирается в людях. Как – не могу сказать. Быстро сработано: вы явились в десять пять, сейчас – десять четырнадцать. Не помню, приходилось ли мне распорядиться двумя жизнями за более короткий срок. У Тесбери с наследственностью в порядке?
– Да, только все они чуточку слишком стремительные.
– В общем, я таких люблю, – одобрил Хилери. – Мужественный человек обычно все делает с налёта.
– Как в Зеебрюгге.
– Ах, да, да! Там ведь есть брат моряк, не правда ли?
Ресницы Динни затрепетали.
– Он ещё не пришвартовался к тебе?
– Пытался несколько раз.
– И что же?
– Я не из стремительных, дядя.
– Значит, лучше тяжеловоз, чем рысак?
– Да, лучше.
Хилери с нежностью улыбнулся любимой племяннице:
– Синие глаза – верные глаза. Я ещё обвенчаю тебя, Динни. А теперь извини – мне нужно повидать одного человека. Бедняга нарвался на неприятности с покупкой в рассрочку. Впутался в одно дело, а выпутаться не может и плавает в нём, как собака в пруду с крутыми берегами. Между прочим, девушка, которую ты на днях видела в суде, сейчас сидит в столовой с твоей тёткой. Хочешь ещё раз взглянуть на неё? Боюсь, что она – неразрешимая загадка. В переводе это означает – представительница рода человеческого. Попробуй раскуси её.
– Я-то не прочь, да она не даст.
– Не уверен. Вы обе – девушки, и ты могла бы из неё кое-что вытянуть. Я не удивлюсь, если это будет по преимуществу дурное. Конечно, то, что я сказал, цинично, – прибавил он. – Но цинизм облегчает душу.
– Без него нельзя, дядя.
– Он – то преимущество, которое католики имеют перед нами. Ну, до свидания, дорогая. Увидимся завтра в церкви.
Спрятав свои счета, Хилери проводил девушку в прихожую, открыл дверь столовой, объявил: "Дорогая, у нас Динни!" – и вышел из дому с непокрытой головой.
XX
Девушки вышли из дома священника вместе и направились к Саутсквер, где собирались попросить у Флёр ещё одну рекомендацию.
– Знаете, – сказала Динни, преодолевая застенчивость, – на вашем месте я просто потребовала бы её у кого-нибудь из начальства по работе. Не понимаю, за что у вас отняли место.
Девушка искоса посмотрела на неё, словно взвешивая, стоит ли сказать ей правду.
– Насчёт меня пошли разговоры, – выдавила она наконец.
– Да, я случайно попала в суд в тот день, когда вас оправдали. Помоему, безобразие, что вас притащили туда.
– Я вправду заговорила с мужчиной, – неожиданно призналась девушка. Мистеру Черрелу я не сказала, но так оно и было. Мне тогда совсем уж стало тошно от безденежья. Вы считаете, что это нехорошо с моей стороны?
– Видите ли, я лично не заговорила бы из-за одних денег.
– Да ведь вы в них никогда не нуждались по-настоящему.
– Вероятно, вы правы, хотя их у меня совсем не много.
– Лучше уж так, чем воровать, – угрюмо бросила девушка. – Что тут такого, в конце-то концов? Это сразу забывается, – я, во всяком случае, так думала. Ведь про мужчину за это никто плохого не говорит, и ничего ему не бывает. А вы не расскажете миссис Монт о том, что я вам сказала?
– Разумеется, нет. Вам было очень трудно, да?
– Жутко. Мы с сестрой еле-еле сводим концы с концами, если обе работаем. Она проболела пять недель, а тут я ещё потеряла кошелёк. Там было целых тридцать шиллингов. Ей-богу, я не виновата.
– Да, вам не повезло.