Валерий кивает — понял. Садится верхом на балку. Снимает страховочный карабин, встает на ноги и по верхней балке, как циркач по проволоке, идет к лестнице. У Егора падает сердце, чуть скользнет — костей не соберешь. Валерий по лестнице спускается не спиной, а сбегает лицом вперед.
Егор стоит, насупившись, молчит. Валерий прикладывает руку к шапке.
— Ну, есть у человека извилины в мозгу? — наконец говорит Егор. — Ты до каких пор будешь из меня жилы тянуть?
Валерий хлопает белыми, в ледяшках, ресницами. Не поймет, к чему клонит Егор.
— Кому ты пример подаешь, — находит слова Егор и мотает головой, — чему учишь?
— Ребятам! Звену! — обрезает Валерий, догадавшись, о чем хочет спросить его Егор. — А если я буду дрейфить, кого на ферму загонишь? Никого. Ты брось, Егор Акимович, боязнь в людях развивать. Верхолаз должен всегда быть под напряжением, привыкать к высоте. Дома-то мы только спим, а так все на верхотуре. Что с Лукановым получилось? Помнишь?
— Да ну тебя, — отмахнулся Егор.
Ему было жалко Луканова. Вот уж исполнительный парень был. Никогда не нарушал технику безопасности. Бывало, метр-два высота, и то пристегнут. Егор его всем, и Валерию, ставил в пример не раз. А как-то забыл себя пристегнуть Луканов, или, вернее, забыл, что он не пристегнут, — и… «ушел» с опоры…
— Ну дак зачем звал? — поторопил Егора Валерий.
— А тебя разве не касается, отверстия ведь не совпадают, — упрекнул звеньевого бригадир.
— Ну и что теперь, все будем ходить, вздыхать вокруг этого «пояса»?
— Я не говорю обо всех. Ты бы сходил узнал, что начальство, какое решение…
— Могу и сходить, сразу бы так. Нажать там?
Валерий побежал в контору к Крайнову, а Егор, в который уже раз, толкал в отверстие призонный болт, а тот никак не хотел входить. Егор его и молотком пробовал вогнать. На глаз совсем незаметно смещение, но щуп не обманешь. Призонный болт только «теоретические» допуски имеет, а практически впритирку входит в отверстие. Можно было бы «пробками» натянуть — конусом. От кувалды бы, может быть, и пошел болт, но это мост, а не какая-нибудь другая конструкция, тут не положено конусом натягивать, да и вряд ли натянешь: сотни тонн вес одного пролета. Пока Егор возился со стыком, примерял болты, совал в одну и ту же дырку, прибежал Валерий.
— Темнишь, Егор, да?!
— Что такое, Валерий? Погрелся?
— Погрелся, — засмеялся Валерий. — Хитер бобер. Крайнов уже рассчитал тумбы. Звонил начальнику при мне. Фомичев дал добро — зеленую улицу тумбам…
— Спасибо, Валерий. А пока бетонный завод готовит подставки, ты не можешь сказать, куда кривая графика свалится?
— Могу.
— Так скажи.
— Только укрупненная сборка может спасти, другого выхода нет. Давай, Егор, укрупняться. А то график закатит глаза, умрет.
— Рискованно.
— А без риска — какая жизнь?
Егор обошел всех бригадиров, потолковал с одним, с другим. В принципе никто не был против укрупненной сборки — дело неплохо задумано. Все упиралось в кран — «кото» больше шестнадцати тонн не возьмет, два «кото» — тридцать, ну, тридцать пять тонн от силы. И то на самом минимальном вылете стрелы, а куда подашь? Попробовали укрупнить фермы с пятнадцати тонн до двадцати пяти. Краны не берут. Если и поднимают на месте груз, то не могут подать на нужную высоту — достать отметку. Егор снова пошел к Крайнову.
— Да, вижу сам, не слепой, сам не меньше твоего переживаю…
— А что из твоих переживаний? Шубу не сошьешь. Ты кран давай.
— Ну, Егор Акимович, ты как с луны свалился.
— Не знаю. Каждый за свое хлеб ест…
— Ну честное слово, — начинал «пылить» Крайнов. — У человека нервы есть?..
— Я тоже могу пойти вразнос, — предупреждает Егор. — Иди к Фомичеву, ругайся, требуй, я не знаю, как ты с ним там. А мне кран давай… Это тот помалкивает или юлит, кто боится должность потерять. Меня не понизишь. Я и так на самой последней зарубке… Что мне теперь — в газету писать?.. Или Валерку посылать к Фомичеву?
— Но смола, — кряхтит за столом Крайнов, поднимается, берется за шапку, но раздумывает, тянется к телефону…
— Ты бы, Тимофей Никанорович, с глазу на глаз поговорил. А я посижу, подожду. В случае чего — звякнешь.
Крайнов послушно отдернул руку от телефона, накинул полушубок — и за дверь.
— Еще и недоволен человек, — присаживаясь к столу, бурчит Егор.
В дверь заглядывает Валерий.
— Вот ты где, Егор Акимович, — с порога начинает на высокой ноте Валерий, — весла сушишь…
— Сядь, Валерий! — спокойно осаживает звеньевого, бригадир. — Тебя где этому учили: со старшими так разговаривать? Ну и что тросы, разве я не знаю, знаю и про тросы, пока обходились. Всяк знает, что шубинки теплее верхонок, так что из этого? На то ты и монтажник: голова посажена по циркулю — на все триста шестьдесят вращаться должна.