КОРЗУБ. А с путчистами вы договорились?
СЕКВОЕВ. Конечно, они же люди – тоже хотят заработать.
КОРЗУБ. И сколько это будет стоить?
Секвоев пишет сумму на бумажке и пододвигает Корзубу.
СЕКВОЕВ. В валюте.
КОРЗУБ. Ого!
СЕКВОЕВ. Вы только не волнуйтесь! Все окупится. На этот перфоманс прилетят зрители со всего мира. Тысячи зрителей! Это будет международный спектакль. За возможность поучаствовать в живом кольце мы будем брать недорого – десять долларов с человека. А вот бросить в танк «коктейль Молотова» – это подороже. Двести баксов. За право арестовать ГКЧП – тысячу. А за то, чтобы постоять с Ельциным на танке…
КОРЗУБ. Вы думаете, он согласится?
СЕКВОЕВ. Почему бы и нет. Главное, чтобы…
КОРЗУБ. На танк залез.
СЕКВОЕВ. Главное, чтобы залез. Супер! Надо запомнить… Горбачев согласился ведь пиццу рекламировать! Это же не бесплатно… Поверьте, в мире много богатых идиотов, которые за право постоять на танке рядом с Ельциным выложат огромные деньги!
КОРЗУБ. Вы ошибаетесь, господин режиссер, богатых идиотов очень мало. Лично я не встречал ни одного. С бедными идиотами встречаюсь постоянно. Я должен подумать!
СЕКВОЕВ. Решайтесь! Ваше имя войдет в историю. Вас будут называть вместе с Дягилевым, Третьяковым, Соросом.
КОРЗУБ. Позвоните мне на днях. До свидания!
Секвоев залпом выпивает коньяк, прячет в карман недокуренную сигару, встает. Корзуб нажимает кнопку. Входит Инна.
КОРЗУБ. Проводите господина режиссера!
СЕКВОЕВ. Так я позвоню через пару деньков?
КОРЗУБ. Инна Константиновна, свяжется с вами.
Уловив особую интонацию, Инна кивает, и мы понимаем: режиссеру в этом кабинете больше никогда не бывать. Оставшись один, Корзуб углубляется в бумаги. Потом снимает трубку, набирает номер телефона.
КОРЗУБ. Алло! Корзуб. Ну и что там?.. Ах, не понимают! Хотят сами с греками поработать, без нас?.. Тогда поступим по-другому. Нет, я не пожалею. Пожалеют они. Очень пожалеют! Действуй, как договорились… (Вешает трубку. Задумчиво.) Как бы не пришлось смотреть криминальную хронику…
Возвращается Инна. Подходит к шефу, встает у него за спиной и гладит его по голове. Ему нравится.
КОРЗУБ. Где ты откопала этого кретина?
ИННА. Нет, это ты сам откопал. На какой-то презентации.
КОРЗУБ. Да-а… Может собственных долдонов российская земля рождать. И в огромных количествах.
ИННА. Устал? Лоидис будет через пять минут. Они в пробку на Лубянке попали. Кораблева уже здесь.
КОРЗУБ. Кораблева?
ИННА. Даша.
КОРЗУБ. Я и забыл, что она – Кораблева.
ИННА. Все ты отлично помнишь! И как ее зовут, и где она живет. Мне таких букетов ты никогда не дарил. Даже в самом начале… Я бы на ее месте оставила девичью фамилию. «Корзуб» для женщины резковато.
Говоря все это, она делает ему нежный эротический массаж, расстегивая ворот рубашки.
КОРЗУБ. Инна, ты ведь всегда все правильно понимала. Я устал. Устал…
ИННА. Корзуб! Я тебя знаю десять лет. Я тебя очень хорошо знаю. Я сама тебе подбирала девочек. Для релакса… Кого ты обманываешь? Нет, это совсем другое. Ты не устал – ты влюбился. Или еще хуже: все обдумал и решил, что пора снова жениться.
КОРЗУБ. Откуда такая информация?
ИННА. Я понимаю, всякий серьезный мужчина однажды задумывается, кому все достанется. Нефтяной империи нужен наследник. Поэтому требуется жена – воспитанная девушка из хорошей семьи. У нее, кажется, дед – академик? Я тебе больше не нужна?
КОРЗУБ. Нужна.
ИННА. Нет. Я была нужна, когда ставили дело, когда работали день и ночь, когда на тебя охотились – и ты прятался у меня. Я была нужна, когда не хотелось ехать к девкам, а хотелось подобия семейного очага. Теперь тебе хочется другого… Ты меня уволишь?
КОРЗУБ. Я друзей не увольняю.
ИННА. А я теперь просто друг?
КОРЗУБ. Не просто… (Обнимает ее.)
ИННА. А ты просто мерзавец!
КОРЗУБ. Еще какой!
ИННА. Мерзавец и сукин сын.
Она многообещающе опускается перед ним на колени, снимает заколку. Корзуб запускает руки в ее волосы. Из селектора слышится голос: «Приехал господин Лоидис». Инна вскакивает с колен, поправляет волосы. Корзуб застегивается.