И снова Варя осторожно отняла свои руки, покачала головой:
— Ох вы ж и грешник, разве можно так?
И пошла к скрипучей лестнице.
А у паперти церквушки уже стояла горстка стариков, и среди них настоятель, провожающий нас, как мне показалось, укоризненным взглядом.
— Спасибо, до свидания, — с важностью и солидностью сказал я, слегка поклонившись старикам. Они ответили мне легкими, полными достоинства кивками, осуждающе поглядывая на Варю.
— Не насплетничают твоим предкам? — спросил я у Вари.
— Нет, они добрые, — улыбнулась она и увлекла меня к фанерному, с облупившейся от жары и сырости краской киоску пить газировку.
Сейчас, откровенно говоря, я и не могу понять, хорошо ли, плохо ли, что, едва отойдя от ларька, мы встретили Ромку и ту девицу, которую я ему вчера «подарил». Случись эта встреча или нет, концовка всей этой истории, наверное, мало в чем изменилась бы, разве что лишь в отдельных деталях.
Они заметили нас раньше, еще когда мы пили воду, пошли к нам, и никакие мои знаки Ромке (мол, мы с вами не знакомы) не помогали… Восторженный Ромка ничего не видел, ничего не понимал, да и скорее всего это девица его вела к нам. Они очень были рады встрече с нами. Варя тоже, казалось, обрадовалась своей школьной приятельнице. Едва допив воду, двинулась ей навстречу.
— Ой, Олька, сто лет тебя не видела!
— Так ты ж домоседка!
Ромка успел мне восторженно шепнуть:
— Девка — обалдеть можно!
— Уводи ее сейчас же, — зашипел я на него.
Ромка глядел на меня оторопело, не понимая, в чем дело. Я все еще надеялся на благополучный исход этой встречи, когда Оля, многозначительно посмотрев в мою сторону, уже говорила:
— Ох и киношники! Когда же это он тебя, тихоня, успел закадрить? Это только они могут. — И к Ромке. — Познакомься, моя давняя приятельница.
— Роман, — протянул он свою ладонищу.
— Варя, подавая руку, все еще, казалось, ничего не понимала, на лице ее застыла легкая растерянность.
А Оля тараторила:
— Ромка тоже оператор, он помощник у твоего… Роман обещал мне помочь устроиться в институт, во ВГИК, у него там уйма знакомых.
Я боялся глядеть на Варю и поэтому испепелил взглядом вконец растерявшегося Ромку. Мухомор несчастный, лопух! Во ВГИК он поступить ей поможет! Да сам уже второй год поступает…
А Оля продолжала:
— Рома еще только начинающий, а твой Леонид Скорик уже знаменитость. — Она восхищенно посмотрела на меня. — Он снял пять фильмов, о последнем все газеты писали.
И я снова смотрю не на Варю, а на Ромку. Трепач. Впрочем, его комплименты не очень меня коробили, была в них хоть и малая, но все же доля правды.
Я, наконец, осмелился поднять глаза на Варю и встретил такой недоуменный, такой растерянный взгляд, что мне стало не по себе. Хорошо, что в это время к нам подошли двое мальчишек, держа за ручки большую корзину, в которой шуршали живые раки.
— Купите раков, дяди, — попросил одни из них.
— А что, братцы, — воскликнул Ромка, — давайте купим, отнесем в кафе, нам там сварят, вина возьмем!
— Идея! — загорелась Оля.
— Нет, нам пора, — строго и сухо сказал я. Варя молчала, в мою сторону даже не посмотрела.
— В чем дело? — удивился Ромка.
— Я все поняла, — вздохнула Оля. — У них дела поважнее. — И взяла Ромку под руку, уводя в сторону центральной улицы.
— Так, может, вы купите? — не отставал мальчишка, тряся корзину с шуршащими раками.
— Нет, хлопец, спасибо, — сказала с печальной улыбкой Варя и погладила его по голове. Подняла на меня глаза все с той же улыбкой. — Дяде не до раков…
— Не до раков, — согласился я, вдруг почувствовав облегчение.
— Пойдемте где-нибудь сядем, я что-то устала немного.
Мы пошли к крохотному скверику, заросшему кустами акации. Но едва уселись на скамейку, как Варя нетерпеливо поднялась.
— Нет, тут душно, лучше к Дунаю…
Настоящей прохлады и здесь, на реке, не было, хотя и подувал ветерок. Он долетал сюда из жарких степей, рябил воду реки, слегка теребил листву осинки, что росла в низинке, неподалеку от берега. Чуть в стороне от осинки лежал старый, перевернутый вверх пробитым днищем каюк. Неспокойная, трепыхающаяся тень от листьев дерева падала на него, и я подумал, что Варя не раз, видимо, сиживала тут в такое вот жаркое время, когда лодку покрывала тень.
Мы молчали, я хотел было настроиться на бесшабашно-шутливый лад, который выручал меня даже в более сложных ситуациях, но почему-то не смог. Всякая игра сейчас казалась мне противной. И я начал с извинений: