Даже у седых и старых, осознала вдруг Розина, у них будет эта идеальная созвучность мыслей, такая же сильная, как любовь. Такая сильная, что она останется между ними, даже когда они обвенчаются с другими людьми.
Розине почему-то сделалось грустно.
На следующий день она разыскала сэра Джона.
— Я хочу извиниться перед вами за те гадости, которые наговорила. Мне следовало знать, что вы меня не предадите.
— Да, думаю, вам следовало бы это знать, — с мягким укором сказал он.
— Прошу прошения. Теперь мы снова друзья?
Она протянула руку. Помедлив, сэр Джон пожал ее.
— Друзья, — сказал он.
Розина почувствовала разочарование. Она почему-то ожидала большего, но не могла об этом сказать.
— Так что же именно произошло с Артуром Вудвордом? — спросил сэр Джон. — До меня доходили слухи, но я не хотел спрашивать ни у кого, кроме вас. Он больше не кандидат от Южного Грэдли. Лорд Блейкмор об этом позаботился, — добавил он.
— Как?
— Он просто отозвал свою поддержку, и для мистера Вудворда все кончилось. Это, конечно, радует вас?
— Я этим довольна.
— Розина, вы действительно думаете, что так можно поступать?
— С такими, как он, да.
— А с другими? С теми, кто ни в чем не виноват?
Она нахмурилась.
— О чем вы говорите?
— Я говорю о том, что лорд Блейкмор поднял бровь, и все бросились исполнять его волю. А это неправильно. В нашем случае это справедливо, поскольку мы знаем, что Вудворд темная личность, но не дурно ли, когда один человек обладает такой огромной властью? Особенно когда ею пользуются за кулисами?
— Но за кулисами столько всего происходит, — возразила девушка. — И многое просто невозможно сделать иначе. Я не жалею, что это произошло. Как еще можно было победить его без скандала?
— Понимаю, но…
— Не думаю, что вы понимаете. Вы мужчина, а мужчины могут вести открытую борьбу, тогда как женщины — нет.
— Конечно, но…
— Нам приходится хвататься за любое оружие, какое только можно найти, даже если оно не слишком подходящее. Вот почему я воевала с этим человеком так, а не иначе, и почему, если будет нужно, пойду на это снова. Чему вы улыбаетесь?
— Мне подумалось, что несчастный Сенуик легко отделался. Вообразить, что политика слишком перегрузит вашу голову! Вы почти заставили меня поверить в реинкарнацию.
— Не понимаю, о чем вы.
— В прошлой жизни вы, очевидно, были Жанной д'Арк.
— Да, вам бы хотелось посмотреть, как меня сожгут на костре, не так ли? Это заставило бы меня замолчать.
— Ума не приложу, что еще, кроме этого, — мрачно ответил он.
— Вы правы. Ничто и никогда меня не утихомирит. Политика касается женщин точно так же, как мужчин. Вам следовало бы это понимать, но, в каком-то смысле, вы ничем не лучше лорда Сенуика. Да, я хочу, чтобы женщины получили право голоса. Да, я хочу увидеть нас в парламенте, и однажды это случится.
— С нетерпением жду, чтобы…
— Не опекайте меня, сударь.
— Я не…
— Да-да, пытались. Мне знаком этот тон: «Ну вот, она опять размечталась о чудесах». Но я всего лишь хочу, чтобы женщины могли защищаться от бессовестных мужчин, и сделаю все для этого. А вы, думается, сделаете все, чтобы этому помешать.
— Это откровенная несправедливость…
— Ха!
— Что это значит?
— Это значит «ха!»
— Это значит, что вы исчерпали аргументы, — выпалил сэр Джон. — Когда сказать нечего, усмехайся в лицо оппоненту. Боже правый, Розина! Мне почти захотелось увидеть вас на парламентских дебатах. Некоторых моих знакомых вы бы просто уложили на лопатки.
— Ну вот, вы снова меня опекаете.
— Я хоть что-то могу сказать так? — взревел сэр Джон. — Розина, я восхищаюсь вашей отвагой, но все-таки вы еще очень многого не понимаете.
— Как удобно! — с издевкой в голосе сказала девушка. — Как просто сказать это и отмахнуться от меня.
— Отмахнуться от вас сумеет только очень смелый человек, — с жаром сказал сэр Джон. — Ему также понадобится толстая шкура, и очень кстати придется глухота.
Розина почувствовала огромное искушение снова сказать «ха!», но чутье подсказало, что это будет неразумно. Вместо этого она отвернулась, собираясь пошагать взад-вперед по комнате, но вдруг замерла, ошеломленная тем, что увидела.
На пороге стоял Уильям Гладстон.
— Дядюшка Уильям! — воскликнула Розина.
— Моя дорогая.
Он сердечно обнял девушку.
— Вы давно здесь? — спросила она.
Лицо политика озарила улыбка.
— Достаточно давно, чтобы услышать кое-что интересное. Понятия не имел, что ты такая смутьянка. В одном ты права: стране нужны большие перемены. Очень большие. И скоро придет их время.
Розина бросила на сэра Джона торжествующий взгляд.
— В таком случае я с нетерпением жду выборов, — объявила она.
— Осталось недолго.
— Дела продвигаются?
— Законопроект о реформе отправлен на подпись королю. После этого Дизраэли может распускать парламент.
— Но если он не станет?
— Тогда мы заставим его, — решительно сказал дядюшка Уильям. — А теперь мне нужно обсудить с твоим отцом уйму вопросов.
— Я позову его, — сказала Розина и поспешно вышла в коридор.
У нее было чувство, что она завоевала еще одно очко в игре, в которой сошлись они с сэром Джоном.
Но не успела Розина далеко уйти, как из комнаты донеслись слова дядюшки Уильяма:
— Моя крестница по-настоящему образованная, умная барышня. Идеальная жена для тебя, Джон.
Тут же последовал выразительный ответ сэра Джона:
— Я скорее женюсь на ядовитой мухе!
На этот раз Розина все-таки сказала: «Ха!»
Она еще раз повторила это про себя, когда передала отцу сообщение, и вышла в сад.
Девушка не совсем понимала, какой смысл вкладывает в это восклицание, но от него ей становилось легче.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Наконец пришло время покидать Лондон. В новых округах политики боролись за голоса избирателей.
Поместье лорда Блейкмора попало в избирательный округ сэра Элроя, и семья графа отправилась в Восточный Грэдли на том же поезде, что и Кларендоны. Сэр Джон поехал вместе с ними и большую часть времени разговаривал с леди Дорин.
— Эти выборы отличаются от всех предыдущих тем, — объяснял он, — что в нашей стране появилось полтора миллиона новых избирателей. Мужчины, владеющие землей определенной ценности или даже снимающие жилье определенной ценности, впервые могут проголосовать.
— Но только мужчины? — спросила леди Дорин.
Сэр Джон усмехнулся.
— Об этом поговорите с мисс Кларендон. У нее на этот счет собственное непреклонное мнение, как, впрочем, и на любой другой.
— К чему следует стремиться каждой женщине, — твердо сказала Розина.
— Неужели, сударыня? — поддразнил сэр Джон. — Только женщинам? Ну а нам, бедным мужчинам, тоже позволено иметь твердый взгляд?
— Уверена, никто не сумеет этому помешать, — невольно улыбнувшись, ответила Розина.
Позднее она отвела леди Дорин в сторону, чтобы поговорить наедине.
— Как ты себя чувствуешь теперь? — спросила она. — Ты всегда такая веселая внешне, что я боюсь, не страдаешь ли ты до сих пор в душе.
— Как мило с твоей стороны, — сказала подруга. — Нет, я уже не страдаю. Мое сердце не разбито. Не думаю, что я по-настоящему его любила. Просто он казался таким особенным: человек без влиятельной родни, твердо решивший пробиваться своими силами. Я считала, что этим стоит восхищаться. Теперь мне хочется одного: забыть, что я чуть не наломала дров. Слава Богу, что ты пришла мне на помощь.
— Не думай больше об этом! — сказала Розина. — Мы начинаем новое и волнующее предприятие, которое поглотит все твои мысли и чувства, и переживать из-за чего-нибудь еще просто не останется времени.