— Конечно, все устроит Густав. Кто же еще?
Увидев Грейс, Эбба вздрогнула. Ее лицо белело в бликах догоравшего огня в камине и оплывших свечей.
— Как тихо вы вошли! Что случилось?
— Я хотела взять что-нибудь почитать, если найдутся английские книги.
— Сколько угодно, поищите сами, — Эбба зевнула. — Я иду спать. А ты, Якоб? Да отложи т свои расчеты. Сколько мороки с таким имением, когда не хватает прислуги! Нет, Грейс, нам не позавидуешь.
Значит, в имении работает какой-то Густав? Или Эбба просто решила скрыть смысл подслушанных Грейс слов?
Синклеры едва волочили ноги, зато их дети с шумом мчались по ступенькам.
— Бедный Питер, он все ещё так слаб, — вздыхала Кэт.
Питер выглядел скучными и вялым, на желтой коже под глазами проступали темные круги.
— Он совсем не спал и работал допоздна, — не унималась Кэт. Питер прервал её.
— Так надо было, перестань, дело есть дело. Терпеть не могу валяться в постели с термометром. Охотится пойдем?
— Если ты в состоянии, — пожал плечами Якоб, а Эбба, целуя его, добавила:
— Сегодня устроим ленч пораньше, потом мужчины займутся своими делами. Свен с Ульрикой уже приехали.
День выдался пасмурным, низкое небо закрыли темные тучи. Эбба задернула шторы и зажгла свечи в канделябрах. Их пламя отражалось в вазах и бокалах на столе, таких тяжелых, что не выдерживали пальцы. Грейс подумала, что таким и убить можно, — но этого никто не собирался делать. Добрые друзья явно наслаждались встречей. Даже Ульрика развеселилась с Синклерами-младшими, накормила их и повела наверх играть.
— Не возражаешь, Эбба? — спросила она.
— Нисколько, — сказала та и пояснила Грейс: — Там старые маскарадные костюмы и ящики с барахлом семейства Якоба. Есть даже несколько старых военных мундиров. Александр любит переодеваться, верно, милый?
Мальчик довольно ухмыльнулся, а Джорджия заявила, что хочет взять домой шляпу со страусовыми перьями.
— Джорджия! — одернула Кэт.
— Да пусть берет, — лениво отмахнулась Эбба. — Я её все равно не ношу.
— Она не должна ничего просить.
— Она женщина, и желания у неё женские.
Мужчины улыбнулись, но Кэт упрямо свела брови. Грейс догадалась, что она не любит Эббу, не любит вынужденные визиты к ней. Впрочем, Кэт вообще мало что нравилось, и Грейс пожалела Питера. Тот едва притронулся к еде, зато бокал пустел не раз, и постепенно Питер раскраснелся, оживился и стал рваться на воздух.
— Через пару часов стемнеет. Давайте поживее.
— Питер! — Кэт смотрела на его опустевший бокал.
— Думаешь, я стану мазать после трех бокалов вина?
— Не только… — Кэт запнулась, Грейс поняла, — она снова вспомнила про Билла Джордана.
— Ради Бога, хватит! — взорвался Питер.
— Но у тебя температура. Потом свалишься с воспалением легких!
— Я за ним пригляжу, Кэт, — завил Свен с привычным врачебным апломбом.
— Если на улице слишком холодно, мы вернемся.
— Мы далеко от вашей дачи? — небрежно поинтересовалась Грейс. — Здесь всюду озера, так что у меня все перепуталось.
— Миль десять, верно, Питер?
Тот кивнул.
— Примерно. Мы закрыли дачу на зиму. Там все засыплет снегом.
— На всю зиму, — подтвердила Кэт.
У огня было так уютно, что Грейс уже клевала носом, даже Эбба вздремнула, откинув холеную голову на спинку кресла. Кэт вязала детский свитер, но вдруг опустила спицы, мысленно оказавшись вдруг где-то очень далеко. С чердака несся детский крик и смех Ульрики. Та что-то объясняла детям. Спокойный отдых кончился, когда дети ввалились в комнату.
— Смотрите на меня! — вопила Джорджия. — Я — дама!
Забравшись в туфли на высоких каблуках, на голову она нахлобучила шляпу со страусовым пером, сползавшую на глаза, одной рукой придерживала длинную атласную юбку, а другой — шкуру леопарда вокруг шеи.
Александр в старинном мундире, доходившем ему до колен, маршировал, лязгая длинным палашом.
— Александр будет моим кавалером, — хихикала Джорджия.
— Я собираюсь на войну! — заявил Александр, — буду рубить головы.
— Джорджия, — вмешалась Кэт, — где ты взяла этот мех?
— В коробке, мамочка!
— Я видела его раньше, только не помню, где.
Эбба в немом изумлении уставилась на детей,. Что-то сверкнуло в её глазах, но только на миг., и она улыбнулась.
— Одна из тетушек Якоба обожала меха. Там целый ящик изъеденных молью остатков. Вот и эта драная кошка…