— Заглянем к бабе Любе, мне нужно у нее отростки герани забрать. Уже третий обещаю зайти. Да всё времени нет.
Бабу Любу мы с Зиной знали хорошо. Милая чистенькая старушка, пахнущая земляничным мылом и ванилью. Она всегда угощала нас чем-то вкусным: то хрустящими солеными огурчиками, то мочеными яблоками, то похожим на мармелад клубничным вареньем.
Но ее дома не оказалось, и Марьяна присела на скамейку, притаившуюся в закутке между забором и задней стеной сарая.
— Девочки, давайте подождем. Может, она в магазин пошла?
Мы присели рядом и замолчали, наслаждаясь тонким, горьковатым ароматом поздней осени. В нем таилась какая-то волшебная, утонченная красота, пропитанная дымом и запахом прелой листвы.
— Смотрите, опять она! — вдруг тихо сказала Марьяна, кивая в конец проулка. — Агапа!
Я тоже высунула голову, а следом за мной вытянула шею Зинка.
Агапа Корниловна выскочила из чужой калитки и, сгорбившись, помчалась прочь, оглядываясь, будто воровка.
— Слушай, а она точно нормальная? — поинтересовалась я, глядя, как мелькают ее худые ноги из-под темного платья.
— Да как-то никогда за ней странностей не замечала… — Марьяша пожала плечами. — Может, случилось чего?
— А кто там живет? — спросила Зина. — Ну, в доме, со двора которого Агапа вышла.
— Евлампий Сидорович, бывший агроном, — ответила подруга, а потом протянула: — Там действительно что-то происходит! Вы видите?
Теперь и мы с Зинкой заметили, что со двора агронома тянется в серое осеннее небо черный дым.
— Горит походу Евлампий! — воскликнула Зина, вскакивая со скамейки. — Бежим!
Мы рванули на помощь, но ворвавшись в калитку, поняли, что это не пожар. Похоже бывший агроном что-то варил на костре в большом котелке. Но не уследил и теперь все, что было внутри, благополучно сгорело, распространяя запах гари.
— Евлампий Сидорович! — крикнула Марьяша. — Вы где?! У вас тут что-то горит!
Я заметила у угла дома бочку с водой, а рядом старое ведро и недолго думая, залила огонь.
Марьяне никто не ответил, и все становилось еще более странным. Я бы даже сказала пугающим.
— Оля! Марьяна! — раздался взволнованный голос Зины. — Сюда, быстрее!
Мы переглянулись и бросились к ней. Зинка стояла сразу за углом дома с бледным лицом. Она кивнула куда-то вниз и, опустив глаза, я увидела лежащего на земле старичка с огромной сизой шишкой на лбу.
— Он что, умер?! — Марьяна испуганно взглянула на меня.
Я присела, одной рукой пощупала пульс на магистральных артериях, другой приподняла веки и посмотрела на зрачки.
— Да.
— После того как здесь Агапа побывала. — Зинка посмотрела на нас большими глазами. — Кокнула старика носатая. Точно вам говорю!
— Да ладно… — как-то неуверенно протянула Марьяна. — Зачем ей это? Короче, нечего гадать. Я за участковым, а вы меня здесь ждите!
Подруга умчалась, а мы с Зинкой покинули двор, и присели на поваленное дерево.
— Отдохнули… Приехать не успели и уже в историю влипли!
— И не говори… Старичка жалко… — я вспомнила, как убегала Агапа, и мне пришло в голову, что возможно Зина права. Хотя женщина могла просто испугаться, увидев труп…
Марьяша вернулась быстро. За ней с трудом бежал круглый как колобок участковый, зажимая подмышкой кожаную папку.
Возле калитки он остановился, вытер пот со лба большим платком и, задыхаясь, толи уточнил, толи спросил:
— Вы, значит, Евлампия нашли.
— Мы, — кивнула я. — Он за углом дома лежит, там, где бочка с дождевой водой.
— Никуда не уходите, — сердито произнес участковый. — Я вас еще опросить должен.
Страж закона вошел во двор, а наша троица уныло переглянулась. День казался испорченным напрочь.
Участкового не было примерно минут пятнадцать. Потом мы услышали его шаги, калитка открылась, и он окинул нас угрюмым взглядом.
— Шуточки шутим? А ведь взрослые женщины. Марьяна Николаевна, вам что, заняться нечем?
— О чем вы говорите? — подруга растерянно моргнула. — Какие шуточки?
И тут мы увидели, как из-за спины участкового появляется старик, который час назад лежал на земле без признаков жизни.
— Евлампий Сидорович, вы живы! — воскликнула Марьяна, и тот сдвинул густые брови, выпячивая подбородок.
— А чего это ты меня хоронишь, а? Совсем что ли сдурела?!
— Так вы лежали за домом и не дышали! Что мы могли подумать?! — вступилась я за подругу. — Я лично вам пульс проверяла!
— Нигде я не лежал! — возмущенно огрызнулся старик. — Павел Игоревич, что они выдумывают?! Издеваются над стариком как хотят! Я вообще уху варил на костерке!
— Мы когда сюда прибежали, его котелок уже почернел и дым коромыслом валил! — процедила Зинка. — Уху он варил!
— А ну-ка, посмотри Павлуша, не этот ли котелок?! — агроном открыл калитку, пропуская участкового. — Из которого дым коромыслом?!
Офигевая от происходящего, мы пошли следом, и я даже ахнула, увидев чистый котелок на костерке с мирно булькающим варевом. Это что прикол какой-то?!
— Но мы видели… — промямлила Марьяна. — Оля еще костер залила водой из бочки…
— Забирай их, Павел Игоревич, отсюда! — зло прошамкал старик. — Шастают, вынюхивают, сплетни разводят! Может, они вообще что-то задумали! Проверить их надо!
— Извините, Евлампий Сидорович. Я обязательно разберусь, — участковый грозно посмотрел на нас. — За мной идите.
Перед тем как выйти со двора, я посмотрела на старика и увидела, что он довольно ухмыляется. Да что здесь происходит?!
4
Закрыв за собой калитку, участковый принялся буравить нас грозным взглядом. Он внимательно осмотрел меня, потом Зинку, словно мысленно сравнивал со всем каталогом «Их разыскивает полиция». Потом он повернулся к Марьяне и спросил:
— И что это было, Марьяна Николаевна?
— Я не знаю, что здесь произошло, но Евлампий Сидорович действительно лежал на земле и не подавал признаков жизни! — возмущенно воскликнула подруга. — Неужели вы действительно думаете, что мы, взрослые женщины стали бы дурью маяться?!
— Я уже не знаю, что и думать! — Павел Игоревич достал из пачки сигарету и с удовольствием закурил. — Ладно, идите, куда вы там шли. И постарайтесь больше не вызывать меня по пустякам и когда вам что-то померещилось!
Он раздраженно передернул плечами и пошел вниз по проулку.
— Ничего с тобой не случилось. Один хрен сидишь в своем кабинете, и самогон хлещешь! — прошипела ему вслед Зина. — Дурдом какой-то!
— Пошли домой, я уже ничего не хочу. — Марьяна подхватила свою корзинку с ягодами. — Потом сама за геранью к бабе Любе схожу.
Мы тоже медленно пошли по проулку, молча размышляя над тем, что произошло.
— Нет, но что все-таки это было? — я вопросительно взглянула на подруг, когда мы уже чистили картошку, сидя на теплой кухне. — Даже если предположить, что я ошиблась и этот агроном был жив, то все равно очень много странностей! Во-первых, он не мог вести себя как ни в чем не бывало, придя в себя, во-вторых, у него не было шишки на лбу, а в третьих я прекрасно помню, что потушила костер!
— Согласна, здесь что-то нечисто, — кивнула Зинка. — Марьяш, что думаешь?
— Думаю, что мы все равно ничего не узнаем. Поэтому предлагаю забыть этот неприятный инцидент, — ответила она, подхватив кастрюлю за ручки. — Так что, варим или жарим?
— Жарим, — в один голос протянули мы, переглянувшись. Жареную картошку мы любили больше всего на свете.
— Да ты что?! Неужто так и сказал, что ты тиной воняешь?! — баба Шура нахмурившись, смотрела на Агапу Корниловну. — Ну, зараза! Какой же вредный мужик!
— Так и не мужик он вовсе! — фыркнула Агапа, наливая чай в красивые цветастые кружки. — Полевик! А они противные и упертые! Всю жизнь мы с ним на ножах! Перетянула его по лбу граблями, чтобы не умничал и ушла!