— Должна признаться, «Коппелия» — мой любимый балет. Я люблю, когда все хорошо заканчивается. Конечно, это несколько поверхностный подход к искусству, но я уверена: оптимизм сейчас просто необходим.
— Вы правы, — улыбнулась Нина и посмотрела туда, где еще секунду назад стоял худой мужчина, но тот исчез.
Сердце Нины тоскливо сжалось.
— Весь балет пронизан оптимизмом. Даже скрипка в конце радовалась.
От Лиды шел тот же тяжелый аромат, что и от жены заместителя министра иностранных дел. Какая-то парфюмерная композиция из фруктов и засушенных цветов. В этом запахе было что-то неуловимо знакомое.
— Ой! — воскликнула Лида Маркова. — Меня зовет муж.
Она кивнула ему, и горжетка, обвивающая ее шею, кивнула вместе с хозяйкой. Нина заметила, что местами мех свалялся.
Что напоминал ей этот запах? Вонь дохлого грызуна.
Обескураженная Нина опустила глаза, поглаживая мех позаимствованной ею горжетки.
— Пора идти, — прошептала Лида.
— Уже? — удивилась балерина.
Она еще не доела десерт. Быстро налив себе кофе, Нина в спешке отхлебнула его.
— Всего хорошего, — сказала Лида и поспешила к мужу.
Прихлебывая кофе, Нина наблюдала за тем, как партийные ответработники, словно по команде, направились к выходу. Мужчины со следами щетины на подбородке и в костюмах от московской швейной фабрики «Красная швея». За ними спешили их отвратительно пахнущие жены. Как в «Золушке», когда часы пробили двенадцать раз. У кофе был привкус цикория.
Рядом с Ниной женщина отдавала отрывистые приказания узкоглазой официантке. А вдруг это ее дом, а не министра иностранных дел? А если все это бутафория подобно великолепным декорациям Большого театра? Спектакль окончен, и зрителей выпроваживают из зала. Нина заметила, что висящие на окнах шторы довольно ветхие и в просвете между ними видны трещины на оконном стекле.
— Нет! — прошипела женщина сбитой с толку официантке.
Полина под руку с Аркадием Ловнием медленно двигались к выходу. Возможно, высокий мужчина и его красавица спутница направляются туда же. Нина торопливо намазала хлеб маслом и с жадностью съела. На ее тарелке осталась недоеденная лососина и кусочки осетрины, в вазочке из-под десерта растеклась розоватая лужица. На большом деревянном подносе высилась гора мандаринов. Нина взяла один. Он легко скользнул в ее ладонь — гладкий, прохладный, оранжевый. Ничего настолько яркого зимой не увидишь. Разве что пасторальные костюмы из «Щелкунчика». Ей вдруг вспомнилась мама, изо дня в день питающаяся кислыми щами и черным хлебом, и ее авоська с подпорченными овощами. Оглядевшись, Нина открыла сумочку и бросила туда мандарин. Взяв с подноса второй, она начала снимать с него кожицу. В воздухе поплыл сладковатый аромат. Поднеся мандарин к лицу, Нина вдохнула полной грудью.
— Хорошо очищает организм.
Рядом с ней стоял высокий красавец. Нинино сердце учащенно забилось. Что он успел увидеть? Девушка с кажущимся спокойствием продолжала очищать мандарин, потом протянула кожуру незнакомцу.
— Сожмите.
Мужчина осторожно взял шкурку мандарина, словно она была сделана из золота, поднес к лицу и зажмурился. Ноздри его чуть раздулись, губы сложились в улыбку. Нина подумала, что так, должно быть, он выглядит, когда спит и видит приятные сны. Ощущение причастности к чему-то интимному смутило ее. А если он заметил, как она спрятала мандарин? Нина опустила глаза.
— Возьмите, — протягивая мужчине половинку мандарина, сказала она.
Они ели молча. Сладкий сок пощипывал Нинин язык. Во рту разлилось немыслимое блаженство, а в голову закралась беспокойная мысль: «А где та красивая женщина?»
Съев последнюю дольку, мужчина улыбнулся так, словно они вместе участвовали в какой-то шалости. Улыбка была безмятежной, почти мальчишеской. Взрослые так не улыбаются. Казалось, беды и голод никогда не касались этого человека. Даже небольшая неровность зубов не портила общее впечатление от его красоты, а Нина находила в этом определенный шарм.
Набравшись храбрости, она тихонько спросила:
— Почему все расходятся?
Незнакомец едва сдержал смех.
— Вы, похоже, новичок на таких мероприятиях? — Понизив голос, он добавил: — Так заведено: приход обязателен, затем все напиваются по полной, а после десерта расходятся.
Откровенность мужчины придала Нине храбрости.
— А как же голландские гости…
— Вы и сами знаете, что дружелюбие по отношению к иностранцам чревато…
У мужчины был такой вид, словно он только что выдал остроумнейшую фразу.