Она миновала увенчанное золоченым куполом старое здание Палаты представителей легислатуры штата и, поднимаясь по низеньким каменным ступеням «Атенеума», старейшей независимой библиотеки Бостона, подумала, что именно в университетской библиотеке впервые ступила на путь, приведший ее в «Беллер». Именно там она научилась ценить вещи.
Как хорошо, что аукционный дом заказал коллективный абонемент для всех своих сотрудников! Библиотекарь отдела справочной литературы уже ждала Дрю, отложив в сторону требуемые «Клейма на русских золотых и серебряных изделиях». Ленора восприняла известие о пропаже справочника совершенно спокойно. Она сказала, что имеющейся информации вполне достаточно и не стоит особо усердствовать. Но Дрю с ней не согласилась… Книга была большого формата, тяжелая, квадратная, в толстом блестящем переплете, напоминающем кафельную плитку. В читальном зале двое пожилых мужчин в твидовых пиджаках и галстуках-бабочках читали периодику и даже не взглянули на Дрю. Она уселась в жесткое, обтянутое кожей кресло. Ее переполнял оптимизм. Если янтарные украшения передавались в семье мужа Нины Ревской из поколения в поколение, она сможет приблизительно определить время изготовления и покупки драгоценностей. В таком случае, если повезет… Впрочем, Дрю не была уверена, что бывшая балерина сказала ей всю правду. То, что старушка, с одной стороны, утверждала, что драгоценности — часть семейных реликвий Ельсиных, а с другой, не помнила ничего об их происхождении, заставляло сомневаться в ее искренности. Не впервой ее клиенты давали противоречивую информацию.
Открыв содержание, Дрю просмотрела страницу и нашла в конце списка таблицу «Городские гербы до 1899 года». Две страницы изображений городских гербов, начиная от Астрахани (неправдоподобно пышная корона, парящая над кривым восточным мечом) и заканчивая Житомиром[18] (три башни, похожие скорее на праздничный торт с тремя свечами). Качество изображений оставляло желать лучшего, что и следовало ожидать от копий, сделанных на золоте и серебре клейм. На гербе Иркутска похожий на кота зверь держал в зубах какую-то дохлятину, а на казанском гербе красовалось нечто в короне, похожее на утку. С 1677 года у Москвы сменилось около десятка гербов, но почти на всех был изображен всадник с мечом в руке. Одни всадники «смотрели» направо, другие — налево, но ни один не походил на клеймо с числом 84 на застежке браслета Нины Ревской. (Клейма на золотых сережках стерлись так, что разобрать их не представлялось возможным.)
Дрю оторвалась от книги, пытаясь представить, как выглядела Москва тех лет. Не то чтобы она знала, как выглядит современная столица России, но страстное желание съездить в эту страну уже давно мучило ее. Россия была родиной ее дедушки с материнской стороны. Жаль, что мама его не помнит. Он умер вскоре после ее рождения. Два года, которые бабушка Рита прожила с этим человеком, стали счастливейшими в ее жизни.
Дрю любила слушать бабушкины рассказы и живо представляла себе события прошлого, словно видела их на экране кинотеатра.
Рите тогда было около тридцати лет. Она все еще не вышла замуж, жила в Хельсинки и работала лаборантом. Когда предоставлялась такая возможность, молодая женщина ездила в родную деревню проведать родных. Она исправно играла роль почтительной старшей дочери, стараясь не обращать внимания на отношение родителей, которые считали ее нетерпеливой, немного странной девушкой, еще красивой, но уже недостаточно юной для деревенских женихов. Даже прежние товарищи по играм относились к Рите настороженно.
Стоял теплый весенний день. Забрав письма и газеты на почте, она возвращалась домой. Недавно прошел дождь, и грунтовая дорога превратилась в жидкое месиво. По обочине медленно брел пожилой на вид человек.
Высунувшись из окна автомобиля, Рита крикнула незнакомцу:
— Подвезти?
Человек оглянулся, и Рита поняла, что ошиблась. Мужчина оказался гораздо моложе, чем она сначала подумала. Впрочем, он сутулился, а одежда его представляла собой настоящее тряпье. Он остановился и непонимающе уставился на Риту.