После того, как обе группы уходят на выполнение боевого задания, мы со Смысловым возвращаемся на аэродром и готовимся к повторному вылету - будем прикрывать посадку "пешек".
Так мы два дня выполняли свою задачу, совершая по два-три вылета. Сегодня к нам прибыла подмога - пара лейтенанта Примаченко. Задача та же. Теперь у нас звено.
Я с Примаченко знаком. Служили вместе в Цнорис-Цхали. Встретились как старые и добрые друзья.
Подходило время вылетать мне со Смысловым: вот-вот должны уже возвращаться с боевого задания бомбардировщики. В 12 часов 30 минут мы взлетели парой, набрали высоту 2000 метров и пошли навстречу своим боевым друзьям. Километрах в пятнадцати от аэродрома встретились, пристроились к ним и пошли "домой". Мы сразу же догадались, что был воздушный бой с вражескими истребителями: одна из "пешек" последней девятки шла и дымила, в первой группе одной машины не хватало совсем - возвращалось только восемь. При подходе к аэродрому подбитая машина сразу же пошла на снижение и первой совершила посадку. Бомбардировщики садились один за другим. Мы приземлились последними. На душе был. неприятный осадок. Мы тяжело переживали потерю экипажа.
Зарулили на стоянку, выключили моторы. Рядом, возле "аэрокобр", копошились летчики и техники. Привезли бензин, заправили машины, подготовили их к вылету.
Мой техник уже знал некоторые подробности и рассказал, что "кобры" прибыли после ожесточенного воздушного боя с "мессерами", в котором сбили шесть вражеских истребителей, и что приземлилась восьмерка из-за малого остатка горючего, что командует группой старший лейтенант, - и указал на высокого статного летчика с окладистой бородой.
- Так вот он какой! - поневоле воскликнул я, поняв, что позывной радиосвязи "Борода" имеет непосредственное отношение к этому легендарному летчику, чья фамилия, наряду с такими, как Покрышкин, Глинка, Горбунов, Кудря, Речкалов, не сходила со страниц фронтовых газет. Читая их, мы восхищались героизмом, отвагой и мужеством этих закаленных в боях крылатых воинов, мастерски уничтожавших хваленых фашистских асов.
Время было обеденное. Мы подготовили свои самолеты к вылету и пошли в столовую, сели за столик, стоявший в правом углу, дожидаемся официантки. Вдруг распахнулась дверь, и в зал буквально ввалилась группа летчиков во главе с Фадеевым.
- Девушка-душечка, где прикажете сесть? - спросил весело Фадеев спешившую к нам официантку и, не дожидаясь ответа, сел за соседний столик. Боевые друзья последовали примеру старшего лейтенанта. - Фадеев, расчесав аккуратно подстриженную густую бороду, полуобернулся к официантке, принимавшей у нас заказ, и попросил:
- Надо моих ребятишек быстренько накормить, а то нас неотложные дела на фронте ждут. Пока мы здесь, там уже "мессеры", наверное, разгулялись...
- А продаттестаты у вас есть? - спросила официантка.
- Помилуй бог, да как же без аттестатов! - ответил Фадеев.
Пока девушка разыскивала начпрода, Фадеев собрал у своих "ребятишек" аттестаты и сложил их стопочкой. Оживленный разговор возобновился. Фадеев читал стихи, комментировал их. Летчики дружно смеялись. Не удержались и мы.
А вот и начпрод - капитан с интендантскими эмблемами. Он подошел, поздоровался, взял аттестаты, пересчитал их раз, другой.
- А где же девятый человек? - удивленно спросил капитан Фадеева.
- Это я! - улыбнулся тот в ответ.
Оказывается, продовольственный аттестат Фадееву был выдан на... двух человек. Так и написано было: "старший лейтенант Фадеев и с ним один человек". Ввиду исключения ему полагался двойной паек.
Еще раз взглянув на Фадеева, на его могучую фигуру, капитан улыбнулся и сказал:
- Теперь все ясно!
Полчаса спустя группа Фадеева стартовала в свой полк. А мы со Смысловым, пробыв у гостеприимных "бомберов" еще с неделю, тоже возвратились в свою часть. Пара Примаченко осталась прикрывать друзей.
Фронтовая судьба вскоре свела меня с Фадеевым в 16-м гвардейском истребительном авиаполку.
Перед моим мысленным взором часто возникает образ этого замечательного летчика, большой души человека с окладистой волнистой бородой на красивом волевом лице. Все это делало его не только привлекательным, но и создавало вокруг него какую-то атмосферу доверия. Он был любимцем всего полка, и те, кому привелось с ним встречаться, быстро проникались к нему уважением.
Позывной "Борода" по нескольку раз в день звучал в эфире Кубани.