— Ах, волк те заешь! Важно! раздалось восклицание рядом с Зинченко.
Он оглянулся. Это восторгался приземистый пехотинец. На лице его отражалось нескрываемое удовольствие.
— Надо им чоху пожертвовать! решил солдатик и полез в карман за связкой этих монет.
Зинченко хотел было опять подтрунить над ним, но чьё-то прикосновение к его плечу остановило его.
Позади стояла Уинг-Ти.
Девушка тяжело дышала — грудь её так и вздымалась при каждом вздохе. Она быстро шла и запыхалась. Сперва она даже и слова не могла вымолвить.
Лицо казака при виде маленькой китаянки озарила довольная улыбка.
— А, красоточка, спасибо, что пришла! С делом или на своего беса посмотреть?
— Русский, ты можешь... беги, скорей беги отсюда! — залепетала она. — Спасайся, если тебе дорога твоя жизнь...
— Чего ты? — искренно удивился Зинченко. — Куда бежать?
— Беги... куда не знаю... все бегите... Я не хочу вашей смерти... Он перебьёт всех... всех до одного...
— Ты, девка, рехнулась, что ли? Всем бежать! Ишь, что выдумала!.. Зачем?
— Там, у нас в фанзе, посланник Дракона... Он пришёл к верным... Горе, горе мне, вам!
Уинг-Ти зарыдала. Около китаянки и казака уже собралась толпа любопытствующих солдат.
— Разогорчил, значит, чем разлапушку! — ввернул своё слово тот пехотинец, над которым подтрунивал казак. — Ишь как плачет-то, рекой разливается.
— Пойдём! Что у вас там такое? — решил Зинченко, сообразивший, что в семье его китайского друга случилось что-то не совсем обычное.
— Нет... Не ходи!.. Прошу тебя, не ходи! тихим шёпотом говорила Уинг-Ти.
— Ан пойду! Там я у твоего батьки грамотку одну оставил, так вот за ней пойду, пусть отдаст, старый пёс! А ты, девушка, братьев сыщи, я их здесь, кажись, видел... — и, не обращая более внимания на китаянку, Зинченко быстро зашагал по базарной улице.
Уинг-Ти рыдала, звала его назад, но он делал вид, что ничего не слышит, и только ускорял шаги.
Девушка кинулась догонять его.
— Ишь ты, ведь и взаправду любовь — не картошка, — пустил ей вдогонку пехотинец. — Стыд девка позабыла... Эх! Видно, бабы везде одни и те же... что у нас в Рассее, то и в Китае.
Уинг-Ти, однако, не догнала Зинченко, Он скрылся из вида в узких переулках городка в то самое время, когда китаянка была совсем близко уже к нему. Она бежала, ничего не видя в своём отчаянии перед собой, и вдруг со всего размаха наскочила на шедшего ей навстречу человека.
С лёгким криком испуга она отпрянула назад и взглянула на встретившегося. Это был пехотный офицер, молодой, статный. Уинг-Ти знала его. Не раз она носила в порт овощи с небольшого огорода отца и там часто встречала этого молодого человека, весело шутившего с нею. Знала девушка, что русские его зовут Николаем Ивановичем, а от солдат на базаре слыхала и его фамилию — Шатов.
Теперь, увидав Шатова, она сразу решилась на безумный, как ей показалось, поступок.
— Николай Иванович, — ломая язык и коверкая слова, заговорила она, — ты — офицер, ты всё можешь... Прошу тебя...