С воем создание повалилось на лед, и через несколько мгновений его накрыла толпа подбежавших корсаров. В пурге замелькали вздымающиеся и опускающиеся на монстра мечи, ножи и топоры.
Я наконец сдвинулся с места. Что это было? Кто это был?!
«Только не Гончая… Пожалуйста».
Словно в ответ предсмертному воплю из снежной пелены послышался зловещий вой. Штурмовики в оцеплении шарили стволами по сторонам, мрачно ожидая повторного нападения. Я услышал, как что-то кричит Мертвец, потрясая палашом. Увидел, как Волк и несколько абордажников побежали к кораблю, а остальные торопливо распределились между дозорными.
Я оказался у черной фигуры через десять ударов сердца.
— Что это, драный демон, такое? — Над трупом чудища стоял моряк по имени Шон.
На льду, в луже фиолетовой крови, расплывающейся из-под расколотого черепа, лежал укутанный в шкуры мужчина, со звериным полулицом-полумордой, заросшей черной шерстью. Когда-то это был простой человек, вне всякого сомнения. Потом что-то его изменило.
Показалось, будто занесенный корабль смотрит мне в затылок. Будто у погибшего судна осталась душа, измученная безумием бесконечной Пустыни и преобразившаяся в чистейшее зло.
По спине побежали мурашки.
— Юнга, ты здесь не нужен, — увидел меня Мертвец. Он поднялся с колен, хлопнув по бедру убитого штурмовика. Голову несчастного почти оторвало, и меня замутило от увиденного. Все в крови, нижняя челюсть скошена набок, сквозь жуткую рану на лице виднелись белые кости.
Стихло визжание пилы, и один из механиков отправился к Мертвецу. Его товарищи прижались к борту корабля, встав спинами друг к другу и выставив перед собой тяжелые резаки, подрагивающие от рокота двигателей.
— Готово. — Замотанный в шарфы инструментарий посмотрел на тела. — Проклятье. Что за зверодемон такой?
— Яки, палубных на обыск. Юнгу тоже возьми. Он тут не нужен.
— Хорошо, мастер первый помощник.
Даже сейчас Мертвец ничего не чувствовал.
— Это же человек, да? — прошептал я.
— Что? — не понял меня Мертвец.
— Это же человек?!
— Тебе тут не место! — громко повторил первый помощник. — Этим займутся те, кто знает, что с этим делать. За работу!
Неприкасаемые тоже были здесь. Буран внимательно оглядывался, сжимая в руках по мечу, а угрюмый Торос поднял со льда дальнобой убитого, ловким движением снял с трупа поясной кошель с пулями и принялся перезаряжать оружие.
— Если мне будет позволено сказать… — заговорил Буран.
— Не позволено, — отрезал Мертвец.
— …то убирались бы мы отсюда подобру-поздорову, — продолжил бунтарь.
— Помоги на дальнем фланге. — Первый помощник не обратил внимания на дерзость Неприкасаемого. — Где Старик?
— Я не знаю.
— Почему его никогда нет, когда он нужен? — без эмоций поинтересовался Мертвец. — И почему он всегда рядом, когда все проблемы решены?
— Я могу ответить вам по-разному. Например — не знаю. Или — не имею понятия. Или — откуда знать мне, простому штурмовику, о планах старших офицеров. — Я едва удержался от того, чтобы не разинуть в изумлении рот. Пока Неприкасаемый говорил, его внимание ни на минуту не ослабло. Если бы сейчас из пурги выскочил ледовый демон — Буран встретил бы тварь во всеоружии и готовый ко всему. Как он умудряется совмещать болтовню с делом?!
— А еще есть вариант — он мне не отчитывается. Я предположу, что можно еще сказать — Старик там, где сейчас нужнее. Но самый мой любимый вариант ответа: «Че?»
Даже сейчас Неприкасаемый не посмотрел на Мертвеца.
— Буран, помоги, — подал голос Торос, и тот, кивнув, зашагал на самый дальний край оцепления. Моряки разбились на группы по два-три человека. Один стрелок и двое бойцов-рукопашников.
— Чего стоите? — Мертвец посмотрел на нас с Яки. — Ждете еще тварей?
Он указал на тело монстра. Зверодемон… Как точно назвал его безымянный инструментарий!
— Пошли, ребята! На борт!
Ликования в пиратах стало чуточку поменьше. Взгляды, которые они бросали на странный труп, говорили громче любых слов — никто ни с чем подобным раньше не сталкивался. Тогда меня это неприятно изумило. Мне казалось, будто вокруг меня жили бывалые волки Пустыни, знающие всю ее жизнь от края и до края, а вышло так, что первое «приключение» во льдах оказалось для них в новинку.
Пока брел к темному зеву вскрытого корабля, я думал только о фиолетовой крови у тела почерневшего, заросшего шерстью человека, закутанного в звериные шкуры. Это не ледовая гончая, точно. Я помнил черную слизь на ледорубе Эльма, оборвавшего жизнь слуги проклятого капитана. В тот памятный переход по Пустыне, когда мы выбирались из моей разрушенной деревни, силач пустил твари кровь.