Я вспомнил о тенях в метели. Хотел было сказать о своих опасениях, но сдержался, не желая показаться паникером.
— До ближайшего порта сотня-другая миль, — проговорил Грэг. — У них не было ни единого шанса. Тем более что путевиков поблизости нет. Собственно, они знали, на что шли, когда выбрали суть Пустыни.
Пираты закивали, одобряя слова товарища. Все, кроме Шона и Патта.
— Но теперь то, что не нужно им, принадлежит нам. Добыча есть добыча, и я рад, что она досталась нам без драки, — хмыкнул Грэг.
Мы выбрались к трапам в тот момент, когда в прорезанную в борту дыру протиснулись двое абордажников и сам Гром. Капитан вошел, втянул носом затхлый воздух мертвого корабля и, увидев Яки, сразу спросил:
— Склады проверили?
— На первой палубе заклинило штурвал, надо резать. На второй вход в жилой отсек заблокирован. Склады тоже заперты. Но второй мы вскользь просмотрели…
— Понял. Эй, там, резаки на борт, есть работа.
— Тут в кают-компании есть нечто странное.
— Знаю. Балиар сейчас будет, — оборвал Яки капитан. Он сорвал с лица шарф, осмотрел нас и ткнул пальцем в Шона: — Ты осмотри вторую палубу. Проверь подходы в рубку — может, найдется что из техники, хе-хе.
Моряк побледнел:
— Один?!
— А чего ты боишься, гребаная шаркунья поросль? Призраков?
Абордажники заулыбались, с насмешкой глядя на моряков.
— Та тварь… — попытался сказать Шон, но Дувал резко его прервал:
— Та тварь находится за бортом, а не на борту. — Он окинул нас взглядом. — Возвращайтесь на «Звездочку». Пусть спускают лайар и готовят шлюз. Клянусь требухой всех ледовых демонов мира, тут должно быть чем поживиться!
После темноты корабля яркий свет Пустыни заставил меня зажмуриться. Машинально хлопнув себя по груди, чтобы проверить компас, я выпрыгнул из зияющей дыры на лед. Ветер взвыл, стеганул колючей крошкой.
— Что у тебя там? — гаркнул мне в ухо Волк. Он, вооруженный дальнобоем, стоял у выхода и видел мой предательский жест.
— Чего тебе от него надо? — поинтересовался вылезший вслед за мною Яки.
— Показывай, ворюга. Стащил что-то с корабля?
Я крепко стиснул зубы от злости и страха, прищурился, защищая глаза от снега.
— Показывай, я сказал. — Волк одним движением закинул дальнобой на плечо и грубо притянул меня к себе. Рядом тут же объявился Сиплый, многозначительным взглядом остановивший Яки. Тот, собравшийся было разразиться гневной тирадой, осекся.
Нашарив компас, Волк рванул на мне парку, отчего та с треском разошлась.
— Ты чего делаешь? — не выдержал Яки. — Вконец оледенел?!
Я вцепился в руку абордажника, едва чувствуя ее сквозь плотную одежду, но соревноваться мощью с офицером штурмовиков было нелепой затеей. Волк с силой оттолкнул меня прочь и уставился на компас.
— Ну так и есть, стащил!
— Я заявляю, что юнга находился всегда у меня на виду и ничего стащить не мог! — рявкнул взбешенный Яки.
— Это мое! Отдай, — процедил я. Абордажник с насмешкой посмотрел на меня, подбрасывая в руке компас.
— Отдай. — В перепалке возник новый участник. Вездесущий Мертвец появился за спиной Волка, и тот даже вздрогнул от того, как неожиданно нарисовался первый помощник.
— С какой стати… — повернулся к нему штурмовик.
— Старший матрос сказал, что юнга ничего на борту не брал, — равнодушно отметил нежданный спаситель. Взгляд его скользил по заметно увеличившемуся оцеплению, игнорируя вздувшийся от ярости шрам на лице Волка.
— Мало ли что он сказал.
— Воровство или насильное овладение чужим имуществом карается отсечением левой руки. При отсутствии левой — отсекается правая, — флегматично заметил Мертвец. Сиплый крякнул разочарованно и отвернулся от нас.
Волк разжал кисть, и компас грохнулся на лед. Молча разъяренный штурмовик отошел в сторону, а первый помощник, переступив через брошенный артефакт, двинулся вдоль борта дальше, будто ничего и не произошло.
Я схватил компас и сунул его за пазуху, чувствуя, как мороз проникает в прореху парки. Ветер в несколько секунд выдул тепло, накопленное телом. Кожа стала неметь. Шумно вдохнув, я поднялся на ноги.
Неподалеку от нас в оцеплении стоял Торос и смотрел на меня. Я не разглядел его глаз, но чувствовал, как жжется взгляд Неприкасаемого. Он наверняка видел, как штурмовик тряс меня, словно нашкодившего зверька.
— Пошли, Эд, околеешь, — буркнул мне Яки, буравя взглядом Волка.
Меня душили злость, обида и невероятное чувство благодарности к справедливому Мертвецу. Проклятье, пока что мне везло. Но вряд ли это будет продолжаться вечно.