Тень осмотрела каюту, усмехнулась и сказала:
— Спо-око-ойно-ой но-очи, До-оно-ован-буих. У тебя по-олно-о наро-оду в хо-оло-ове, но-о хватит им уже шептаться. По-ора спать.
Следующий день тянулся медленно. Донован прочел какую-то книгу из корабельной библиотеки, но ни за что не смог бы пересказать ее содержание. Еще он принял участие в симуляции битвы при Машинро, сыграв роль обреченного на поражение валентнианского генерала Кика. Общепринято полагать, что Кик должен был победить в том сражении и что только лишь его промедление в критический момент позволило одержать верх возглавляемой Рамажем коалиции. Но внимание Донована сейчас было занято совсем другими вопросами, а потому, излишне промедлив с решением в ином моменте, он тоже проиграл битву. И только когда приблизился час ужина, человек со шрамами осознал причину своей тревоги.
Он не доверял Ригардо-джи.
Казалось бы, пустяк, но дьявол, как известно, таится в мелочах. Нечто зловещее скрывалось за страхом контрабандиста… взять хотя бы то, как тот изобразил пальцами пистолет. Эдельвассе еще сказал тогда: «Бах, бах».
Два выстрела.
Второй просто на всякий случай? Или чтобы избавиться сразу и от свидетеля?
Говорят, последний ужин всегда съедаешь с наибольшим аппетитом. Застольная беседа плавно перетекала с тех переполохов, что устраивали на своем пути человек со шрамами и Равн, к Алойше-пандиту, создававшему картины при помощи подкрашенных масел на поверхности стоячих прудов. Если бы только Равн не пыталась втянуть своего пленника в гражданскую войну, участвовать в которой тот не имел ни малейшего желания и где его, скорее всего, ждал печальный конец, он даже мог бы счесть ее общество приятным.
С другой стороны, несколькими годами ранее ей поручили убить его, если он провалит задание. Их связывали весьма близкие, можно сказать — даже интимные, отношения, вот только отнюдь не нежные. У Олафсдоттр была очень приятная улыбка. Но она бы точно так же улыбалась, убивая его.
Они вместе вышли из столовой и отправились по коридору в ставшем уже привычным порядке: Донован впереди, Олафсдоттр следом, с шокером наготове. Впрочем, она больше не целилась человеку со шрамами в спину, хотя и не настолько расслабилась, чтобы убирать оружие в кобуру.
— И все-таки, дорогуша, сдается мне, ты заблуждаешься, — сказала она, продолжая начатый разговор так, словно они и в самом деле были вышедшими прогуляться приятелями. — Роомская традиционная опера излишне помпезна. В их драмах слишком много слезливости. Традиция Япни более воздушна, более изящна, минималистична.
Человек со шрамами позволил Педанту поддержать диалог:
— Ты неверно подбираешь критерии. Перед гранд-оперой и Но стоят разные задачи. С тем же успехом можно обвинить лимон в том, что ему недостает сладости леденца. В каждой из них есть своя красота — просто итоги разные. Только тот смысл, который мы сами вкладываем в этот итог, и заставляет что-то казаться менее значимым, нежели другое.
— О, дорогуша, разве не тот смысл, которым мы наделяем свои поступки, в конечном счете определяет итог?
Они подошли к пересечению коридоров и повернули. Донован вдруг остановился и произнес:
— Как по мне, так по значимости даже свержение Названных меркнет на фоне одного лишь только часа, проведенного наедине с дочерью у нее дома.
Он прикрыл глаза, и его внутреннему взору предстало озабоченное, обиженное лицо Мéараны. Он посмотрел на свою похитительницу.
— Равн, ты должна мне кое-что пообещать.
Олафсдоттр замерла в шаге от него и совершенно по-птичьи склонила голову набок.
— И чего же ты хочешь, дорогуша?
— Обещай, что если я помогу тебе, то, когда все закончится, ты отправишься на Дангчао, чтобы рассказать Франсин Томпсон и ее дочери Люсии, почему я так и не приехал.
— Хочешь, чтобы я ради такого пустяка сунулась прямо в логово врага? Ты очень многого просишь, Донован-буиг.
Так и было. Он посмотрел вдоль по коридору на ничем не примечательную стену, скрывавшую за собой потайную дверь. В голове вдруг всплыла присказка «проще пареной репы» — Ригардо-джи занял позицию, позволявшую простреливать весь проход до самого грузового шлюза. Никто, вошедший в коридор, не имел ни единого шанса спастись, если только не поспешил бы укрыться в кают-компании или же в той каморке, где поначалу держали человека со шрамами.
Это заставило его принять окончательное решение. Меткий стрелок вполне мог уложить конфедератку, не причинив вреда ее пленнику, но в этот миг Донован со всей ясностью осознал, что контрабандист собирается убить их обоих.