Домино Тайт рассмеялся и притянул ее поближе.
— Ну, тебя-то девой уж никак не назовешь!
— Ох! — Она коснулась его губ пальцем, чтобы заставить замолчать. — Это ведь всего лишь имя.
Ему показалось или последнее слово она произнесла по-особенному? Домино Тайт вздрогнул, и вовсе не из-за того, что она пыталась его щекотать.
— Расскажи мне об этих технологиях, — произнес он. — Я хочу знать все.
Она отстранилась и улеглась на диван. Потом схватила его и притянула к себе. Простыни были тоньше шелка, их словно бы сплели из самого воздуха.
— Я могу сделать тебя сильным, — сказала она, — быстрым.
— Я и без того силен и быстр, — рассмеялся он.
— Не настолько. А еще в моих силах позволить тебе… видеть.
Он осторожно ее ущипнул.
— Кажется, со зрением у меня тоже все в порядке.
— Нет. Я могу дать тебе особенные линзы, которые нужно будет носить прямо на глазах. С их помощью ты сможешь видеть моих коллег, когда те надевают плащи.
— Что еще за плащи?
— Смотри.
Тина Чжи взмахнула своими облачениями и исчезла.
На мгновение Домино Тайт неподвижно застыл в удивлении. Но затем почувствовал ее тепло рядом с собой, дыхание возле своей шеи… Он протянул руку и нашел искомое, а потом вновь услышал мелодичный перезвон ее смеха.
— Да, — сказала она, — я все еще здесь. И это тоже один из семи вестиджей.
— Но… как такое может быть?
Тина Чжи помедлила, прежде чем ответить:
Взмахнув рукой, она добавила:
— Технарство. Можно повторить, но не понять. Древний бог Фэнцзы спрял это на своем ткацком станке в стародавние времена.
Домино Тайт, сколько-нибудь веривший в богов лишь потому, что презирал их, воспринял эти слова так, что когда-то на свете жил человек, который хоть как-то в этих вопросах да разбирался.
— И что, эти твои особенные линзы позволят мне разглядеть тех, кто носит плащи?
Он уже был не слишком уверен, что действительно хочет видеть обладателей плащей, поскольку понял, кем они являются.
— Да, — ответила его возлюбленная, откидывая завесу и вновь появляясь перед ним во плоти. — Но никому из них не должен ты причинить вреда… кроме разве что нее.
Ее голос стал жестким, а в глазах снова отразилась глубокая старость. Она протянула руку — на ладони лежала небольшая голостойка, а над ней парила крохотная фигурка.
Это была женщина с кожей цвета темного шоколада, с длинными волосами, собранными в замысловатую прическу, оставлявшую шею и плечи открытыми. Незнакомку с крепким, мускулистым телосложением пловчихи запечатлели в тот момент, когда она обнаженной выходила из вод океана. Кроме того, фотограф заснял не мгновение, но некоторый временной интервал. Фигурка шагнула по направлению к Тени и распустила волосы, обрушившиеся водопадом до самых бедер.
Домино Тайт был не столь умен, сколь обворожителен, но ему хватило ума не озвучивать перед своей любовницей возникшие в его голове мысли.
«Клянусь судьбой, — подумал он, — более соблазнительной женщины я никогда не встречал! Достойным сожжения грехом стало бы оставить хоть синяк на ее идеальной коже».
— Но почему? — поинтересовался он.
И переспросил более уверенным голосом:
— Почему ты хочешь, чтобы я ее убил?
— Не убил, — рассмеялась Тина Чжи. — Причинил боль… может быть, шрам на ее личике… Это стало бы достойным наказанием. Джимджим Шот сжульничала на одном из этих ваших падармов. Тебе все расскажет Ошуа, когда я возвращу тебя на Юц’гу. И ее поступок нарушил… определенные возложенные на нее требования. Ее желают наказать.
— Желают? Но кто?
— Скажи, Домино Тайт, ты правда уверен, что хочешь услышать ответ?
Ее голос странным образом изменился, из него напрочь выветрилась дурашливость. Он больше не окрылял. А взгляд девушки вдруг стал жестким. В ее глазах все еще читалась любовь, но помимо нее было что-то еще. Спустя время, оглядываясь назад, он думал, что уже в тот момент должен был все понять.