— Пойдем. Пора заканчивать.
— Он… он на крыше!
Взглянув наверх, Равн увидела, что Эпри эвакуируют его Сороки и что над пристройкой поднимается густой черный дым.
— Да никого там нет.
Подумав, она перевела орудия в автоматический режим, чтобы те подстрелили любого, кто к ним приблизится. Но вряд ли на такое стоило рассчитывать: крыша-то горела. С другой стороны, сколько заведомо успешных сражений было проиграно только потому, что кто-то совершал немыслимое?
— Нет! Он на крыше.
Екадрина Шонмейзи укрылась у дальнего конца крыла и отстреливалась от тех, кто ударил ей в спину. Скинув с плеча длинностволку, Равн прицелилась. Расстояние было большим, но приемлемым. Указательный палец лег на спусковой крючок, погладил его и не стал нажимать. Большой Жак заявил свои права на Екадрину и ту честь, которую даровало ее убийство, но не это остановило Равн. В сердце Олафсдоттр не было неприязни к Высокой, зато ее искренне огорчало то, что приключилось с Пастью Льва. Одно дело — игра в маневры, устранение овец, захват ключевых позиций и постов. Совсем другое — начать убивать друг друга. После того как конфликт разрешится, сумеет ли верховная Тень восстановить Пасть Льва? Закончится ли все Чисткой, как в стародавние дни? Перейдут ли к партизанским действиям и скрытным убийствам последние смельчаки проигравшей стороны?
В случае победы революции Пасть Льва могла просто прекратить свое существование. Каково это будет — остаться сиротой?
Екадрину Шонмейзи закрутило на три четверти оборота и бросило на землю. Упав, предводительница тайчи перекатилась, сливаясь с тенями… и исчезла. Спустя несколько мгновений показался Большой Жак; он не был столь глуп, чтобы сразу выбежать на открытое пространство. Равн заметила его лишь потому, что ожидала его появления и знала, где искать.
Но, конечно же, к встрече была готова и Екадрина. Большой Жак вздрогнул, когда в его рассеивающую броню ударил разряд, и тоже исчез.
Трезубцы занимали позиции, прежде удерживаемые хризантемами, объединяясь с разношерстным отрядом Сорок, которым командовала Равн. Тайчи отступали к объятому пожаром зданию. Напасть на них с тыла было невозможно, но лишь потому, что за их спинами разверзлись врата ада.
— Еще один! — закричал Домино Тайт.
Взбешенная сверх всякой меры, Равн Олафсдоттр собралась было осадить его, но язвительные слова замерли у нее на языке.
Там, где встречались два крыла складов, стоял человек. Мускулистый, с тяжелым взглядом, облаченный в необычную, покрытую узорами броню, мерцавшую багрянцем и окруженную ореолом электрических разрядов. Незнакомец неспешно оглядывался, изучая поле боя с явственным пренебрежением к происходящему. Казалось, он внимательно рассматривает каждого участника битвы.
Борьба временно затихла. Тайчи и трезубцы, черные кони и желтые лилии — все взирали на этого странного человека и гадали, кто он и что собой представляет. Никто не стрелял в него, поскольку не понимал, на чьей он стороне. К тому же то, насколько беззаботно незнакомец встал прямо посреди битвы, подсказывало: справиться с ним будет совсем не просто.
А затем он расхохотался, и смех его казался грохотом тяжелых орудий. Он вскинул на плечо какую-то трубу, повернулся и выстрелил по трезубцам, захватившим позиции хризантем.
Ослепительное пламя протянулось полосой вправо и влево от места попадания, а спустя мгновение донесся грохот взрыва. Из трубы вылетела израсходованная гильза.
Какая-то ракетная установка.
— Нарушение! — возмутился Ошуа. — Правила запрещают использование армейского вооружения.
Должно быть, это услышал и незнакомец, поскольку тот вновь рассмеялся, и голос его разнесся по всем каналам связи:
— Какие могут быть правила, когда люди собираются поубивать друг друга?
Он сорвал с пояса еще одну ракету длиной с целую руку и загнал снаряд в трубу В этот раз целью стала будка охраны.
Но трезубцы времени не теряли. Судьба собратьев, погибших в пристройке, стала достаточным предупреждением, а потому Сороки Большого Жака поспешили укрыться в зарослях. Арьергард и черные кони, засевшие в основном здании, сосредоточили на новоприбывшем огонь как личного оружия, так и дистанционно управляемых турелей. Но ореол из золотистых светлячков, круживших возле незнакомца, лишь засверкал ярче. Ни один разряд или пуля не смогли достать противника.
Вновь показалась Шонмейзи, вся в крови, с безжизненно болтающейся рукой. Екадрина высоко подняла зажатый в кулаке кинжал и издала воинственный вой. Тайчи бросились в погоню за отступающими трезубцами.