– Я решил проводить вас до Семи Очагов, потому что это доставляет мне удовольствие, – беспечно отвечал он, словно и говорить было не о чем. – Так что, пожалуйста, не приписывайте мне никаких благих намерений.
– Наверное, вы и так собирались туда? – спросила я.
– Я не бываю в Семи Очагах.
– Но ведь лавочник сказал мне, что это дом вашего брата.
– Когда-то это был и мой дом, – бросил он в ответ. – Теперь я там не бываю.
Что-то в его голосе заставило меня прекратить дальнейшие расспросы, и я снова замолчала. На этот раз молчание прервал он:
– Поскольку, хотя вы молоды и – э-э – довольно привлекательны… Его голос звучал в ночном воздухе легкомысленно и насмешливо, – это не достаточная причина, по крайней мере для вас, по которой я мог прийти вам „на помощь“, наверное, лучше сказать, почему я на самом деле решил проводить вас до Семи Очагов.
Хотя его не было видно в ночной темноте, я чувствовала его взгляд, полный мужской самоуверенности, полуоценивающий, полувосхищенный. Инстинктивно я собралась и попыталась найти уничтожающий ответ этому дерзкому молодому человеку. Но прежде чем я успела что-то придумать, он заговорил снова:
– Мне было интересно узнать, зачем вы едете в Семь Очагов?
Я придала своему голосу такую же холодность, которая слышалась в его речи:
– Чтобы служить там гувернанткой сына мистера Сент-Клера Ле Гранда. Чтобы зарабатывать себе на жизнь.
Он рассмеялся.
– Зарабатывать себе на жизнь, – повторил он. – Это что-то новое. Никогда не слышал, чтобы женщина говорила такое. Южанка умерла бы, но не призналась в этом, даже если это и правда. – Он помолчал и снова рассмеялся: – Значит, Руперту нужна гувернантка. Вы представляете, что за работа вас ждет, мисс… мисс?..
– Меня зовут Эстер Сноу.
Он повторил и мое имя.
– Холодное и спокойное. Как и вы сама. Когда я увидел вас в магазине Ангуса, то сразу понял, что вы сдержанны и спокойны, никогда не станете кричать по пустякам и поднимать скандал, если что-то не по-вашему. Но я не думал, что вы одна из тех учителок-янки, что рванули сюда, на Юг, как саранча. Вы приехали сюда и в поисках мужа, мисс Сноу?
Это меня уже рассердило, и я резко сказала молодому нахалу:
– Какие бы причины ни привели меня сюда, поиски мужа не входят в мои планы.
– Ну и правильно, – сказал он, – потому что в наших краях вы все равно бы его не нашли. Большинство молодых мужчин полегло на войне, а наши старики слишком поношенны для женихов.
Мне совсем не нравилось его насмешливое подшучивание, которое к тому же ставило меня в ложное положение. Я решила положить конец и тому и другому и, наклонившись к нему, сказала очень серьезно:
– Мистер Ле Гранд, я не думаю, что вы хотели нагрубить мне, но тем не менее вы это сделали. Позвольте объяснить вам кое-что.
Его голос, пронзивший темноту, казался удивленным.
– Конечно, мисс Сноу.
– Не думайте, что я домогаюсь сочувствия, рассказывая, что я совершенно одна на свете и у меня нет ни родных, ни близких. Это действительно так. Я получила место в доме ваших родственников – хозяин лавки сказал мне, что вы братья, – потому что я должна работать. Но я не понимаю – а я довольно понятливая, сэр, – почему это дает вам право говорить со мной неуважительно.
Какое-то время он ничего не отвечал, и были слышны только всплески воды на отмели, где резвилась рыба. Когда он отозвался, то в его голосе уже не звучала насмешка, которая так рассердила меня.
– Простите меня, Эстер Сноу, – сказал он.
– Прощаю, – сказала я спокойно, – но смотрите, чтобы больше этого не повторилось.
Его смех снова прозвенел в ночи:
– Вы сказали это совсем как учительница. Я опять почувствовал себя маленьким мальчиком в классе старика Мариотта. – Тут его смех замер, так как он занялся управлением лодкой и с большой ловкостью направил ее вверх по каналу, что вдавался в глубь побережья, оставляя речное русло позади.
– Этот канал ведет прямо к дому. Скоро вы уже будете в Семи Очагах.
Будь я пугливой по натуре (а я такой не была), это путешествие по каналу наверняка нагнало бы на меня страху. Под густыми куполами деревьев тьма была непроницаемая, серый мох свисал с ветвей и задевал мертвыми пальцами наши лица. Огромные птицы, треща крыльями, стремительно проносились рядом, и летучие мыши метались над нашими головами с дребезжащим писком. Я закрыла нос платком, так как зловонные испарения поднимались с болота и обволакивали нас.
Я укуталась в свою накидку от нездорового ночного воздуха, и хотя я подумала, что первый Ле Гранд поступил очень глупо, построив дом в таком забытом Богом месте, но оставила эту мысль при себе. Я заговорила лишь однажды, когда вдруг раздался такой жуткий рев, что, казалось, исторгать такие звуки могло только какое-то невероятное чудовище. Даже воды канала сотрясались от этих звуков.
– Что это? – спросила я Руа Ле Гранда.
– Ничего особенного, не бойтесь, – бросил он.
– Я не боюсь, а интересуюсь, что это.
Вопли усиливались. Казалось, что ревел уже не один монстр, а целая дюжина.
– Это аллигаторы на Черном Берегу. Но это далеко отсюда. Они приплывают в бухту с большого болота, но если их не тревожить, они не опасны.
Это прозвучало малоутешительно, но рев прекратился, и я ничего больше не сказала. А хотелось сказать, что, хотя тревожить аллигаторов я и не собиралась, мое мнение о его предке Ле Гранде – и так неблагоприятное – еще больше ухудшилось. Так в молчании мы плыли по каналу, который уже сузился настолько, что я могла руками достать до обоих берегов. Наконец я спросила Руа Ле Гранда:
– Зачем плыть в лодке, когда уже можно идти по земле?
– С обеих сторон трясина. Можно сразу увязнуть по горло. В детстве у меня была кобыла, я никогда не забуду, как стоял здесь и беспомощно смотрел, как ее засасывает это болото.
– Но зачем было выбирать такое гиблое место для жилья? – воскликнула я.
Его тело качалось из стороны в сторону вслед за веслом.
– Первый Ле Гранд был беженцем из Франции. – Он рассмеялся. – Он искал такое место, где его не смогут найти.
– А почему он бежал из Франции?
– Об этом он никому не рассказывал, Эстер Сноу. Когда человек покидает родную землю и меняет ее на чужую, он бежит от чего-то в своем прошлом. Так что наверняка он старается забыть об этом. – Он презрительно усмехнулся. – Пионеры, – фыркнул он.
– Вы хотите уверить меня, что пионеры – всего-навсего беглецы?
Он опять рассмеялся.
– А разве нет? – весело спросил он. – Разве они не те, кто всего лишь не смог справиться с трудностями, что выпадали на их долю?
Я хотела было поспорить, но тут передо мной встала моя собственная жизнь. Разве я сама не убежала от своего прошлого, потому что не могла смириться с нуждой? Разве это не свойственно человеческой натуре вообще – бежать и искать лучшей доли, когда жизнь становится невыносимой?
Но размышлять об этом было уже некогда, потому что лодка стукнулась о перекладину деревянного причала. Руа Ле Гранд привязал ее и найдя в темноте мою руку, помог мне подняться по ступенькам на пристань.
– Дом совсем рядом, – сказал он.
Я подождала под густыми кронами деревьев, пока он расталкивал Вина и давал ему приказания насчет моего багажа. Затем, взяв за руку, он повел меня по тропинке, которая кружила и извивалась в лабиринте деревьев и кустарников, пока наконец не вывела нас к дому.
Я почувствовала облегчение, когда увидела его. Он был такой высокий и прочный, увенчанный квадратной башенкой. На фоне вечернего неба действительно темнели высокие силуэты семи каминных труб. Однако этот дом не соответствовал тому, что я ожидала. Так как это был вовсе не изящный дом с белыми колоннами. Этот был сложен из темного кирпича, и, если бы не свет, падавший через высокие длинные окна и не отражение его на крыльце, дом выглядел бы, пожалуй, мрачно и печально.
На первой ступени Руа Ле Гранд остановился и осторожно отпустил мою руку.