… Марина смотрела на себя в зеркало и не верила своим глазам: Ольга убрала привычную Марине длину волос, отрезала чёлку — чего Марина вообще никогда не делала — предпочитая волосы одной длины, и немного добавила светлых прядей в её тёмные, почти чёрные волосы. Концы волос Ольга немного закрутила плойкой, добавив новому облику Марины миловидности и мягкости.
Сейчас из зеркала на Марину смотрела какая-то совершенно незнакомая женщина, даже, вернее, не женщина — скорее, совсем молоденькая девушка! Если бы Марине сказали, она никогда бы не поверила, что, всего лишь изменив стрижку, можно вот так сразу помолодеть на несколько лет…
Рядом стояла Татьяна и довольно улыбалась:
— Ну вот, подруга, осталось подкрасить губки и ресницы — и ты снова девушка на выданье!
— Ой, да брось ты! — всплеснула руками Марина, отворачиваясь от отражения в зеркале, — Какое ещё выданье тебе?! Мне мальчишек поднимать надо… — грустные, какие-то обречённые нотки зазвучали в её голосе, и Марина поторопилась сменить тему разговора, — Это, конечно, всё круто и просто «бомба», но — только из-за специфики, и — ради моей новой должности! — уверенно и динамично проговорила она, поднимаясь с кресла и благодарно улыбаясь своей новой знакомой, подарившей ей новую себя, хотя бы в отражении зеркал…
- Вернее — ради моей первой в жизни работы! — добавила Марина и, рассмеявшись, повернулась снова к Татьяне, — Ну, давай, веди меня уже «к станку», учи ремеслу…
Три года спустя.
Весна в этом году наступила как-то быстро и без обычных раздумий: к концу мая, к самой дате выпускного вечера старшего сына Марины уже вовсю цвели деревья, и в воздухе душисто-терпко пахло черёмухой.
Костюм для Максима был куплен уже давно, и ждал своего часа в платяном шкафу. Марина накануне выпускного зашла в комнату сына, и, открыв дверцу шкафа, замерла перед аккуратно развешанными рубашками и брюками сына…
Проведя рукой по светлой ткани нового костюма, она почувствовала вдруг, как глаза наполняются горячими слезами: «Милый, милый мой Ванечка… Вот и Максимка твой — выпускник… Как же больно, что ты не дожил, не увидишь его, не будешь рядом в этот важный для него день… Если бы ты только не погиб тогда, в ту холодную, осеннюю ночь… Как же мне тебя не хватает…»
… Татьяна сдержала обещание: она выучила своему мастерству Марину и загрузила её работой так сильно, как только смогла — чтобы у Марины не было и минуты свободной, чтобы не свалилась в депрессию, чтобы заново научилась жить — одна, без любимого мужчины рядом…
Марина оказалась способной ученицей, и работу свою воспринимала не как тяжкую необходимость — только чтобы было, на что жить и платить по счетам, — а как увлекательное, творческое занятие. От природы своей женщина была очень открытой и общительной — что помогало легко идти на контакт с клиентками, а под умелым и чутким руководством подруги у неё получалось создавать просто шедевры на ноготках приходивших к ним в салон девушек и женщин.
В день выпускного старшего сына Марина влетела в салон к Татьяне, ставший ей уже совсем родным:
— Ой, Танечка, такой суетной день… Ничего не успеваю… Возьми, пожалуйста, мою девочку — одна запись на сегодня, так и не смогла перенести…
Татьяна улыбнулась подруге:
— Да без проблем, на сколько она у тебя? — достала Таня блокнот с записями приёма клиентов…
Она улыбалась самой себе, делая пометку в блокноте на назначенное время, и думала о подруге: как же она изменилась, хотя так и не сошлась за эти годы ни с кем — так и жила с детьми одна, но внешне стала совсем другой, даже какой-то блеск в глазах появился…
Марине даже удалось пересилить себя, и вот уже несколько месяцев она водила автомобиль, поборов, наконец, страх перед дорогой и выведя свою машину из гаража, где она стояла долгое время после смерти мужа.
— Танюш, ты меня так выручишь… Ну всех, вот абсолютно всех уговорила перезаписаться на другие дни, а вот Машеньку — никак: завтра у неё лучшая подруга замуж выходит, без свежего маникюра никак… — быстро тараторила Марина, нервно шагая взад-вперёд по салону.