— Это всё моё воспитание… — посмотрев куда-то вдаль, Владимир снова перевёл взгляд на женщину, — Видимо, я на самом деле слишком старомоден — по нынешним меркам… — Марина дёрнулась в его сторону, пытаясь что-то сказать, но он жестом остановил её, выпростав свободную руку из кармана, — Не нужно оправдываться. Ты, в принципе, и не должна передо мной отчитываться, — Марина застыла на скамейке, чувствуя, как глаза наполняются горячей, обжигающей влагой слёз бессилия… Бессилия, и какой-то безысходности… Она чувствовала, что вот сейчас, прямо сейчас, происходит что-то невозвратное, и понимала, что Владимир просто не даст ей сделать ничего, чтобы что-то изменить… И с каждым словом Владимира Марина словно всё больше теряла способность говорить, а он, казалось, просто добивает женщину, не давая ей сказать и слова в своё оправдание…
— Считай, что ты — свободна! — резко, коротко проговорил Владимир, снова пряча руку в карман брюк, — И… Ещё… Я хочу извиниться за тот детский поступок с шампанским. Просто… Как у мальчишки сыграла вдруг ревность, эмоции перекрыли здравый смысл. Прости. И — всего доброго Вам, Марина, — выделил он обращение к ней, вызвав невозможный просто холод в душе Марины и, резко развернувшись, ушёл в противоположную от ресторана сторону…
Марина смотрела ему вслед, и чувствовала, как её буквально разрывает всю изнутри от невысказанного: «Да нет же, всё не так, это всё — не так!!!» — кричало её сознание, и даже губы шевелились в попытке что-то сказать… А в голове всё ещё звучали произнесённые Владимиром жестокие и резкие слова, и вот теперь она сидела, совершенно раздавленная и разбитая, не в силах осознать и принять произошедшее и не понимала, что ей теперь делать…
Глава 13
Встав со скамейки, Марина побрела на негнущихся ногах по аллее, ничего не видя вокруг от горячих слёз, застилающих глаза и готовых вот-вот сорваться с ресниц на всё ещё пылающие от стыда щёки.
— Марина, стой! — услышала она вдруг за спиной голос Юрия.
Марина послушно остановилась, не поворачивая головы. Слёзы, сорвавшиеся наконец-то с ресниц, катились теперь крупными каплями по щекам. Пытаясь скрыть их от подбежавшего мужчины, она опустила голову и глухо проговорила на одном дыхании, боясь, что голос сейчас предательски дрогнет от слёз:
— Юра, я прошу тебя: не звони мне больше, не приезжай, и забудь, пожалуйста, всё то, что между нами произошло. Я не хочу больше тебя видеть. Извини, — и, отступив на шаг назад от взволнованного, держащего её сейчас за плечи мужчины, она снова пошла по дорожке, не поднимая головы. Юрий опустил в бессилии руки, сохранившие ещё тепло её тела, и растерянно посмотрел вслед Марине, совершенно не понимая, что же произошло с ней в этом злосчастном ресторане, и кем оказался тот мужчина, что прислал за их столик бутылку шампанского…
Пройдя аллею до конца и немного успокоившись, Марина перешла через дорогу и зашла в продуктовый магазин. Скользнув по витрине со спиртными напитками, она решительно выбрала и купила бутылку коньяка. Дома спиртного точно не было, а женщина понимала, что бокал-другой крепкого напитка ей сейчас просто необходим…
Выйдя из магазина, Марина пошла в сторону дома, погружённая в невесёлые мысли и переживания. Все эти годы, долгие месяцы одиночества она была уверена, что вместе с мужем умерла и женщина внутри неё. И все эмоции, интриги, какие-то сильные чувства в принципе уже не возможны. Но судьба, как оказалось, имела совсем другое мнение на этот счет…
Зайдя в квартиру, Марина обессилено привалилась к закрывшейся входной двери и, сбросив босоножки, медленно прошла на кухню.
Достав стеклянный бокал и лёд из морозильной камеры, она открыла бутылку коньяка, и плеснула терпкий напиток на кубики прозрачного льда, брошенные в стакан…
Она даже не включала телевизор, настолько тошно и мерзко было у неё на душе… Наливая бокал за бокалом, Марина выпила почти весь коньяк и, когда напитка осталось совсем чуть-чуть, почти на самом донышке бутылки, она наконец встала со стула и на нетвёрдых ногах вышла из кухни.
Принять душ не было ни сил, ни желания, и Марина, едва стянув с себя платье, упала в кровать, натянув на себя одеяло и уткнувшись в подушку. Внезапно глаза её снова наполнились слезами, и Марина заплакала вдруг так горько и громко, заплакала навзрыд — так ей вдруг стало жалко саму себя, такой безысходности она уже не испытывала очень и очень давно — наверное, с самого дня смерти любимого супруга…
Выплакавшись, Марина даже не заметила, как провалилась в глубокий, тревожный сон… Один из тех снов, где само сознание понимает, что происходящее — сон, а сил проснуться нет…