Отложив первую бумагу в сторону и тряхнув головой в надежде очистить мысли и подойти ко второму протоколу непредвзято, я внимательно начала его изучать. Эрик Кассано — тоже ничего не говорящее имя. Всего тридцать три. Молодой возраст. Титул мелкого дворянина. И аналогичная легенда — совладелец легального борделя, у которого есть все необходимые бумаги. Как говорится, то ли я дура, то ли лыжи не едут. Итого, в папке с делом на двух теперь уже “знакомцев” два протокола допроса, протокол осмотра места предполагаемого происшествия. Из других улик — мои воспоминания в горячечном бреду. Отличный набор, хоть завтра дело закрывай и иди на повышение.
Звук открывающейся двери заставил поднять взор. Гаетан с довольной ухмылкой на лице появился на пороге. Это означало лишь то, что очередная его невероятно смешная шутка прошла как по маслу.
— Ну и кому в этот раз не повезло найти у себя в кружке с чаем мертвого паука? — спросила я. Любила периодически напоминать о том, как он пытался напугать меня, и что ничего не вышло.
— Мелко мыслишь, Мышка, — назвал он меня самым старым псевдонимом. Пройдя до рабочего места, он снял пиджак и вытянулся, дабы порадовать затекшие мышцы. Даже немного жаль его стало. Из-за умело спрятанного снаряжения его пиджак весил ого-го.
— Мелко? — с издевкой переспросила я. — Значит, в этот раз пугал кого-то большим пауком?
— Сама потом все увидишь, — Гаетан загадочно улыбнулся и принял из моих рук корреспонденцию для него. От него пахло улицей и больше ничем. Значит, хотя бы по подвалам не лазил и землю не копал в поисках какой-нибудь живности, к которой испытывал непонятную мне любовь. И на том спасибо, Господи.
— Ух, интриган, — иронизировала я. — Как тебя только земля носит?
— Такого красавца, как я, и Луна не прочь поносить, — передразнивал Гаетан мой тон. Я снисходительно посмотрела на это рыжее веснушчатое недоразумение и покачала головой.
— Как ты вообще сюда попал, Рыжик? — смешная собачья кличка была одним из его псевдонимов. Вообще, кроме прозвищ мы друг о друге ничего толком не знали, несмотря на многие годы работы. Не положено. Я разве что знала настоящее имя Морриса, да и то потому, что он сам рассказал, поддавшись головокружительной и нерациональной влюбленности.
— Сюда — это куда? На землю или…? — мужчина загадочно обвел воздух вокруг себя.
— Сюда, — указала я открытыми ладонями перед собой. — Хотя нет, не говори. Дай угадаю. Взяли за красивые глаза?
— Угадала, подлиза, — Гаетан откинулся на стул, вальяжно положил предплечье на спинку и закинул ногу на ногу. — Есть что интересное?
Он кивнул в сторону бумаг, очевидно, спрашивал о делах.
— В основном скукота, — честно ответила я, с презрением посмотрев на ненавистную стопку. — И с теми двумя голяк. Они вышли кристально-чистенькими после допроса.
— Надо же, в Империи нашлись люди, которым невозможно ничего пришить? — продолжал иронизировать Гаетан.
— Я серьезно, Рыжик. Не верю, что они ни в чем не замешаны. Прям чуйка, — я сжала зубы от злости из-за пока что неразрешимой задачи, которая теперь, как обычно, будет терзать меня до полного разматывания всего клубка.
— Тогда давай действовать. Каков дальнейший план? — поинтересовался Гаетан. Несмотря на его взбалмошный характер, с ним действительно можно было работать. Он быстро включался в дело.
— Хорошо бы получить доклад наружки. И еще проверить бордель, которым эти двое прикрывались, — я размышляла, перекладывая перо из руки в руку.
— В бордель — хоть прям сейчас, — Гаетан растекся в улыбке, словно мартовский кот, запущенный в комнату с кошечками.
— Вечером сходим инкогнито. Пока просто поспрашиваем работниц, а по результатам разберемся, куда двигаться дальше.
Вечер наступил быстро, несмотря на загруженность монотонной работой. Я как обычно отвлекалась, встала с места, ходила по кабинету, мелькая перед глазами парней, но они тактично молчали, занимаясь своими делами, прекрасно зная мои привычки. Куда-то выходить нравилось мне больше всего, потому как работа за столом приелась донельзя. Надеюсь, Стефан завтра подкинет мне нечто увлекательное, а не кипу бумаг, в которых, наверняка, и сам погряз, а потому мои чувства ему понятны.