— Готов? — спросила я Гаетана. Он докуривал папиросу, судя по ужасному запаху, позаимствованную у Морриса. — Легенду не забыл?
— За дилетанта меня принимаешь? — обиделся Рыжик, осматриваясь вокруг. Я положила руку на его плечо, нежно погладила. Шоу для тех, кто может наблюдать за нами из-за красных штор злачного заведения, началось.
— А бумаги? — прошептала я ему на ухо.
— Амели, — обратился он ко мне по имени, которое было указано в поддельных бумагах о нашем с этим рыжем недоразумением бракосочетании. — Ты всерьёз напрашиваешься на показательную порку?
Тяжело вздохнув, я взяла его под руку. Он выкинул папиросу и, откашлявшись в перчатку, повёл меня по лестнице наверх, ко входу. Массивные с виду двери поддались удивительно легко. Нас озарил яркий свет большого зала, заставивший неприязненно прищуриться. Здесь кипела жизнь, лилась музыка и громкие разговоры, вперемешку играли на рояле и танцевали, а главное — очень много и дорого пили. Едва мы сделали пару шагов, как в нос ударил нестерпимый запах приторных дешевых духов, который пропитал все доступные поверхности этого помещения.
— Пойдём быстрее, иначе меня сейчас стошнит, — прошептала я Гаетану, на что получила усмешку в ответ.
— Я тоже не в восторге от твоего общества, но чтоб так грубо выражаться… Тебе совсем безразличны мои чувства? — театрально ехидничал он, едва ли не пустив слезу. Я незаметно ткнула его локтем под бок, что он мужественно стерпел.
— Что ты, муж мой, совсем нет… — отвечала я, состроив грустное выражение лица и виновато опустив взгляд в пол. Дрожащим тоном добавила: — Я же пришла сюда ради тебя.
К омерзительному запаху дешевых духов, как оказалось, можно быстро привыкнуть. Нос перестал чесаться, отвлекать меня, и я начала исподлобья рассматривать окружение, боясь выйти из роли скромной женщины.
— Добрый вечер, господа, — приветствовала нас тучная старая дама, сидящая за стойкой. — Чем наше нескромное заведение может быть вам полезно?
Гаетан манерно вытянул руку, за которую я держалась, оставил меня стоять одну. Поправив шляпу, он откашлялся. Я исподлобья наблюдала, как, подражая светским щёголям, он облокотился на стойку и начал говорить высокомерным аристократическим тоном:
— Дело есть. Чрезвычайной важности. Надо бы обсудить с вашим хозяином.
— Это какое такое дело? — полная женщина склонилась к нему, а ее жирно подведенные глазки подозрительно сощурились до размера свинячьих.
— Вот, привел, — Гаетан кивнул в мою сторону. — На смотр, так сказать.
Подозрительность женщины не смягчилась после его слов, но и не усугубилась. Пошевелив чёрной волосатой родинкой на носу, она опёрлась на стойку, чтобы встать. Обошла ее, приблизилась ко мне. Я прижала руки ближе к себе, изобразив страх от неизвестного. Зыркая на меня стеклянным взглядом, она внезапно перевела его на Рыжика.
— Женка твоя? — спросила женщина.
— Есть такое, — ответил Гаетан и переменил ногу, на которую опирался.
— Вот жеж напасть! — вскинула она полные руки и едва не задев меня.
— Что такое? — изумился Гаетан, отскочив от стойки.
— Двадцатый год уж просиживаю, а мужики всё не меняются! — воскликнула она и громко засмеялась, да так, что я грешным делом подумала, что придётся мне оттирать платье от ее слюны. Неожиданно переменившись, она жестом приказала Гаетану стоять на месте, а сама добавила: — Ждите здесь. Схожу, узнаю, может ли господин вас принять.
И как ни в чем не бывало зашагала к лестнице наверх, стала подниматься с трудом, непроизвольно оголяя синие, в некоторых местах переходящие в чёрный цвет голени. Гаетан тоже проводил ее взглядом, затем подошёл ко мне и вновь взял под руку.
— Не нравится мне это, — недовольно прошептал Рыжик. Я подняла на него изумлённый взор.
— Почему? Все же идет как по маслу, — хлопала я безвкусно накрашенными ресницами, а он отчего-то не мог посмотреть мне в глаза. Странно, очень странно. Редко когда увидишь жизнерадостного Гаетана таким.
— Зловредная чуйка терзает, — ответил Рыжик. У нас за спиной, где-то в глубине пьяного зала, раздался треск стекла, на несколько секунд остановивший всеобщее веселье. — Будь внимательна, золотко. Не упусти момент.
Музыка оглушила зал с новой силой, но мы и мускулом не повели. Я вздохнула и начала перебирать в голове все заклинания, что знала, на всякий случай. Гаетан вновь вошел в роль не самого лучшего мужа на свете и отвлёкся на одну из представительниц древнейшей профессии, которая проходила мимо. Едва они заговорили обо всем и ни о чем, как тучная дама в возрасте оповестила о возвращении тяжёлым скрипом деревянных ступенек, укрытых красным ковром.