Эрик тяжело вздохнул и потер глаза рукой. Я вскочила с места, решив, что сейчас самое время для удара, но была резко остановлена мужской рукой. Без сожаления он оттолкнул меня назад, отчего я ударилась поясницей о каркас кровати. Раздражение промелькнуло в глазах Эрика, он тут же отошел и захлопнул дверь, начал скрипеть замком. Я подбежала и начала в исступлении по ней стучать.
— Открой! — крикнула я.
— Побереги силы, — бросил Эрик в ответ. — Они еще могут тебе пригодиться.
Эрик покинул меня также быстро, как и пришел, и я, если честно, не очень поняла, зачем он вообще меня навестил. Хотел допросить, но понял, что я еще не готова для этого? Надо было, чтобы я выпила воды из фляги? Почему бы не напоить меня насильно, раз нужно что-то узнать? Вопросов больше, чем ответов. А еще Люси…
Я ощутила тревогу и сжала руки в кулаки. Не будет же взрослый мужчина врать о трагедии ребенка. О таком вообще заикаться нельзя. Так что не вижу смысла отвергать слова Эрика до тех пор, пока не узнаю у нее самой или ее отца. Вопрос теперь в другом: если Люси не обычный ребенок, то кто? Насколько я помню из курса введения в потусторонний мир, разновидность духа определяется в первую очередь способом смерти. Она может оказаться мороком, игошей, божонткой, ичетиком… да много кем, и самое противное, что для духов нет единого способа упокоения. Значит, если я переживу заточение, надо будет узнать, что связывает ребенка с этим местом. Хорошо бы самой не остаться заключенной в этих стенах навечно…
— Не грусти, Клэр, тебе нельзя, — детский голос меня больше не пугал, но теперь из-за присутствия Люси я ощущала тревогу. Мало ли она — злой дух и изначально вредила мне. Я повернулась на голос, и увидела девочку в синем платьице, которая сидела на расстоянии вытянутой руки от меня и беспечно болтала ногами. На ее бледном теле видимых повреждений не было. Возможно, под одеждой? Но и кровавых пятен тоже… Не пережила горячку? И почему мне так тяжело осознавать, что рядом со мной мертвый ребенок? На смерти взрослых я смотрела уже почти безразлично, так как навидалась всякое, но детская смерть до сих пор вызывает во мне бурю эмоций. Вопиющая несправедливость жизни, бесчеловечность… дети должны расти и радоваться жизни. Видя, что я не могу ответить, потому как комок подошел к горлу, Люси тепло улыбнулась и добавила: — Ну правда. Я чувствую, что тебе больно, когда ты думаешь обо мне.
— Почему ты не сказала сразу, кто ты?.. — спросила я охрипшим голосом, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Слишком много произошло, слишком много накопилось. Словами не передать.
— Ты бы испугалась и убежала, — пожала Люси плечами. — А я так хотела хоть с кем-то поиграть. Папа меня не видит, хоть и очень страдает. Гости тоже не видят. Старая экономка видит, но игнорирует. Мне очень скучно.
— Но ведь… — начала я, но прервалась, чтобы потереть лицо и отогнать слезы. — Люси, тебе нужно попасть в потусторонний мир. Ты знаешь, что тебя удерживает здесь?
— Много чего, — безразлично сказала Люси и спрыгнула с кровати. — Маму-то я уже давно простила, а вот папа никак не хочет меня отпускать.
— В каком смысле? — поинтересовалась я. Любые сведения могут помочь мне отправить туда, где ее место теперь.
— Когда я умерла, меня закопали без крестика, — пояснила девочка. — Папа оставил его себе как память обо мне. А потом появились эти люди, они сделали все еще хуже. Вместо того, чтобы отдать мне мои вещи и отпустить, папа пытается вернуть меня к жизни. Все из-за них. А я хочу к маме. Без крестика к ней нельзя.
— И каким образом папа пытается вернуть тебя к жизни? — с ужасом спросила я. Все известные мне методы были не просто вне закона, они были бесчеловечны. Потому что для того, чтобы попытаться возродить усопшего, надо забрать жизнь у кого-то другого.
— Твои мысли верны, — ответила Люси. Я уже не удивлялась от того, что она лезет в мою голову. — Прошлой ночью они убили Жизель, но как обычно, ничего не вышло. Оливия, быть может, почувствовала себя лучше, но и это ненадолго. Она тоже умрет.
— Оливия? Причем тут она? — уточняла я, но, кажется, до меня начинало доходить. Люси остановилась и прислушалась.
— Кажется, папа идет, — не ответила Люси на мой вопрос. — Уговори его оставить меня в покое.
Я приоткрыла рот, хотела возмутиться, мол, как я это сделаю, ведь он меня, чужого человека, не послушает. Как найти аргументы? Стоит ли воспользоваться информацией от Люси? Видимо, это единственный способ уговорить его или… разгневать настолько, что он задушит меня заранее.
— Курт! — окликнула я мужчину, который зачем-то пришел в помещение рядом с камерой, но не собирался общаться со мной до этого момента.