Курт прервался, чтобы вздохнуть и откинуть голову назад с закрытыми глазами. Я заметила мокрые ресницы и сглотнула. Не надо его торопить. Еще немного, и он расскажет все необходимое для упокоения Люси, и я смогу помочь ей.
— А потом начал пить. В местном баре ко мне подсел солидного вида мужчина. Будучи совершенно разбит, я рассказал ему все. И про дочь, и про жену. И, представляешь, у него нашелся для меня выход, — Курт обернулся ко мне и посмотрел в глаза, но тут же зажмурился и покачал головой. Вина пропитала его насквозь.
— Через объявления о работе вы находили жертв? — уточняла я.
— В основном, но не только. Предполагаю, Кассано использовал бордели для этих целей тоже. Но я не могу доказать это, потому что не видел. Здесь убили только служанку Оливии. Мне хватило одной смерти, чтобы убедиться в том, что я не маньяк, и их методы мне чужды, — оправдывался Курт, словно на суде. Его рассказ был очень эмоциональным, но я постаралась не пропускать его через себя.
— Крестик при тебе? — спросила я после продолжительного молчания. Вдали прогремел гром, но мы не обратили на него никакого внимания. В конце концов, никакой другой погоды, кроме тумана, на территории поместья не было и не могло быть, пока здесь находится неупокоенный.
Курт достал крестик из нагрудного кармана, но не спешил отдавать мне.
— Надо вернуть ей.
— Ты хочешь, чтобы я осквернил могилу собственной дочери? — Курт взглянул на меня с презрением, как на идиотку.
— Я хочу, чтобы Люси, наконец, ушла в мир иной, — твердо произнесла я, игнорируя его сигналы. Курт недовольно пожевал губы и довительно посмотрел мне в глаза.
— Нет никакой возможности ее вернуть, как я и думал? — одними губами прошептал мужчина.
— Живые должны быть с живыми, а мертвые с мертвыми. Отпусти ее, Курт, — искренне попросила я. Курт отвернулся и легонько коснулся края могильной плиты. Нежно погладил поверхность и опустился на колени. Я уже хотела пойти за лопатой, как вдруг он начал копать руками сырую землю, оставив меня в недоумении. Оказалось, что тело лежало совсем неглубоко, и вскоре крестик оказался у законной хозяйки, а могила вновь засыпана землей.
Прогремел гром, и на землю посыпались крупные дождевые капли, разбиваясь о наши тела, но минуя прозрачное тело Люси, которая положила руку на плечо застывшего перед могилой отца. На лице девочки отпечалась последняя улыбка, с которой она уходила, поблагодарив меня веселым взглядом, пока не растворилась в ярком свете, видимом мне одной. Я схватилась за живот, сама не знаю, зачем. Смотря на Курта, не замечающего ливень, никак не могла устаканить в голове — как это, потерять собственного ребенка? Как это можно пережить?
Зайдя в полный зал главного имперского театра, я окинула присутствующих ищущим взглядом. Около месяца прошло с момента событий в поместье Редмонда, и с тех пор мы ни разу не виделись со Стефаном. Я не особо беспокоилась по этому поводу, потому как меня начала терзать постоянная непреходящая тошнота, и все мои силы были направлены на попытки не очистить желудок от какого-то случайного запаха, а регулы так и не пришли. Все буквально кричало о том, что Шанталь была стопроцентно права — я беременна, и по какому-то чудесному стечению обстоятельств стресс от заточения никак не повлиял на это.
Стефан объявился вчера, вернее, в двери я нашла билет в театр и поняла, что никто иной не мог пригласить меня туда. Весь день я раздумывала, как скажу ему о… результате страсти между нами, и искренне не находила слов, потому что боялась. Очень боялась быть отвергнутой и не могла справиться с этим, пропитавшись несвойственной мне чувствительностью, возникшей вскоре после зачатия.
Проходя мимо рядов, я сжимала билет с указанием места. Внимательным взглядом нашла нужное очень скоро: зал был полон, а мое место — единственное свободное. Слева от него сидел Стефан, но не обратил на меня внимания, даже когда я уселась рядом.
Я сама решила не приветствовать его словесно, только коротко кивнула, потому как не хотела портить его репутацию в высшем обществе знакомством со мной, учитывая, в каком платье я пришла, насколько оно ужасное и неказистое в сравнении с нарядами светских дам. Почувствовав себя как мышь в обществе домашних котов, я откинулась в кресло и с нескрываемым напряжением на лице стала ждать начала спектакля.
— Ты прекрасно выглядишь, — прошептал Стефан, поглядывая на меня периферическим зрением. Он легко делал вид, что следил за происходящим на сцене с самого начала, но скучающее выражение лица говорило про истинное отношение к происходящему. Меня поразило, что он не просто запомнил мои слова о том, что мне нравится, но ещё и решился его воплотить в реальность. Залившись краской от такой наглой мысли, я опустила глаза, хотя сама от напряжения и близости к любимому не следила за спектаклем. Почему я вообще решила, что его действия могут быть продиктованы моими желаниями, а не рабочей необходимостью?