Перед ним простиралась абсолютно плоская как гладильная доска равнина. Ни единой неровности, никаких щербин и камней, отсутствие всякой растительности. Обнаружилась и дырка в заборе. Паук преодолел преграду и осторожно ступил на желтую сыпучую поверхность. Песок. Мелкий и плотный. Будь что будет, подумал Паук. Это не мое тело, это не моя жизнь. Возможно чья-то другая? Нелепая реинкарнация. Но где же настоящий обладатель в таком случае? И как мне прекратить этот бред наяву? Может поэтому люди пропадают без вести?
Паук нарисовал на песке знак вопроса и нисколько не удивился, когда вопрос исчез, а вместо него появилась стрелка, указывающая строго на юг.
Здесь словно не существовало времени: солнце неподвижно повисло в одной точке, ничто не двигалось, кроме него самого. Паук быстро сообразил, что имеет дело с творением чьих-то рук.
Сначала он по очереди увидел несколько совершенно не связанных между собой предметов, парящих в воздухе. Одним из них был, например, Собор Нотр-Дам де Пари, выполненный из хрусталя. Потом караван верблюдов на невероятно длинных многосуставчатых ногах, нагруженных семью смертными грехами. Затем ни на что не похожие субстанции на подпорках, которые придавали им форму уродливых человеческих тел. Он сорвал удушливый респиратор. Воздух был прохладный. Усталости он не чувствовал, хотя прошел довольно приличное расстояние и вряд ли вернется назад. Впрочем, это беспокоило его меньше всего. Пробовал кричать, но в мертвой тишине тонул всякий звук. Нет, тишина не была мертвой, ведь смерть — послесловие жизни, а жизнь здесь отсутствовала. Следовательно тишина обладала свойством вакуума, заполненного воздухом. Паук начал понимать страх Лоция; увидевший однажды такое не забудет никогда. Наверно Лоций увидел нечто, навсегда отбившее у него желание возвращаться сюда, а в том, что он ходил сюда, не стоит и сомневаться. Детей как магнитом тянет в таинственные места.
Какое-то время он напряженно прислушивался. Биение сердца, вдох и выдох. И все. Внезапно его как громом поразило открытие — он один, совершенно один, наедине со своими мыслями, сознанием и чувствами. Равнина — это пустышка, без человека она никчемна. Ведь те же зеркала нужны, чтобы в них смотреть!
Он сел на песок и принялся ждать. У кромки горизонта показалось черное пятно. Разрастаясь и приближаясь, оно превратилось в скопище насекомых. Оно текло как река. Муравьи. Колония с шуршанием пронеслась мимо него, неся на себе многочисленные трофеи, в том числе и картину с улыбающейся женщиной, которая многообещающе подмигнула Пауку, поймав его взгляд. Муравьи отличались крупными размерами, но опасений не внушали, видимо потому, что были заняты важным делом. Из земли с дикой скоростью полезла растительность, в мгновение ока равнина покрылась цветами самых экзотических расцветок. Бутоны распускались на глазах, листья раскрывались, с хрустом набухали и вяли. Пауку пришлось встать, иначе трава с головой накрыла бы его своим густым ковром. Он неторопливо побрел дальше.
Флора постепенно пожухла, зато ввысь с грохотом ринулись мраморные колонны, и обелиски, и древние алтари и статуи богов. Мир наполнился звуками, до слуха Паука донесся шум прибоя — где-то распростерся океан. Паук расслабился и как бы невзначай подумал о сочном спелом яблоке. В паре шагов от него на землю грохнулось громадное с метр в диаметре красное яблоко. Предположение подтвердилось. Поменьше, решил он и вытянул ладонь, куда шлепнулась точная копия, но уже реальных размеров. Забавно. Мир пульсировал и менялся, мир полыхал красками.