Черт! Куропаткин понимал, что все эти доводы шиты белыми нитками. Если бы она что-то заметила, то сразу бы ему об этом сообщила, когда он в первый же вечер знакомства выложил ей, что он — следователь. Зачем же он идет к ней?
Тем более что точно знает, что не позволит себе поддаться чарам этой прекрасной женщины и не станет укладывать ее в постель. Почему? Ответ был крайне прост: он не любил Анжелу, а лишь желал ее. А любить и желать — совсем не одно и то же. Следователь Куропаткин был до смешного старомоден. Он считал, что нужно укладываться в кровать лишь с той женщиной, которую любишь. А любил он только свою жену, которая в это время гостила у родителей в Северной столице.
* * *Денис сидел в том же самом баре, который постоянно посещал по вечерам во время своего нелепого отдыха. Нелепого — потому что отдыха не было. Было только проживание в санатории. Весьма недешевое, надо заметить. Но на данном этапе на деньги ему было наплевать. Теперь, когда он один, без Эммы, ему не надо ни с кем советоваться и ни у кого ничего просить. Правда, знать это было тяжело и очень грустно. Он не хотел, чтобы Эмма Умерла, правда, не хотел! Он всего лишь попросил Колобка обставить дело таким образом, чтобы Эмма стала временно недееспособной. Попала в небольшую аварию, к примеру, и очутилась в больничной палате. Сломала ногу и оказалась в гипсе. Главное — чтобы она не могла поехать в Германию в ближайшие два-три месяца.
На большее фантазии Корнилова не хватало. В конце концов, Колобок — профессионал, он ему платит, так пусть тот сам и решает, когда и что надо сделать!
— Это будет сложно, — сказал киллер, почесывая подбородок. — Сложнее, чем обычная заказуха. Двойной тариф…
Денис внутренне сжался, но согласился. В конце концов, что такое десять тысяч долларов по сравнению с теми деньгами, которые он сможет получить от продажи магазина. Почему-то он был уверен в том, что стоит ему вложить определенную сумму в погибающий бизнес, как все изменится, наладится и войдет в нужную колею. Вернее, в новую, потому что на новом этапе Денис планировал получать большую прибыль, чем получал ранее. Только Эмма этого не понимала и не хотела понимать. Корнилов пытался оправдать себя именно тем, что Эмма, его жена, не понимала его. Его, который никогда ни в чем ей не отказывал, кроме севрской шкатулки за четыре тысячи евро.
Теперь деньги его не интересовали. Он вообще потерял вкус к жизни. Сейчас, после смерти Эммы, он мог продать ее магазин и свою квартиру, переселиться в меньшую и подлатать свой бизнес или даже начать новый. Но ему это было не интересно. Ему надоело жить, он устал жить, боялся, в конце концов. Он боялся, что вот сейчас перед ним появится Колобок, присядет рядышком и скажет:
— Ну, дорогой, давай деньги!
Денис не выдержит, он бросится на этого гада, который убил его жену, вцепится в круглое брюхо, ударит его коленом между ног, но больше ничего не успеет. Потому что Колобок вытащит пистолет и выстрелит Денису в лоб. Потому что Денис должен ему деньги. Только не десять тысяч, а пять. Ведь это было убийство, простейшая схема… Смешно…
Против силы всегда найдется другая сила, особенно если эта другая сила заключена в пистолете.
Когда Денис появился рано утром дома, Эмма не спала. Она собирала чемодан, из чего Корнилов заключил, что был прав. Она не нуждалась в нем. Или нуждалась, только когда он был богат и доволен судьбой. Теперь же Эмма решила устроить свое счастье с другим, более удачливым коммерсантом. Он увидел, что многие антикварные вещицы исчезли. Наверное, это именно они находились в ее чемодане. Более крупные предметы остались, не влезли в чемодан. Но благоразумная Эмма забрала всю коллекцию старинного, в основном русского, серебра.
— За остальным пришлю позже, — строго произнесла жена. — Ты дашь мне машину?
— Дам, — удивился он. — Ты уезжаешь?
— Я ухожу от тебя, Корнилов, — сказала безупречная Эмма. Она тщательно закрыла свой чемодан и направилась вместе с ним в ванную, принять душ. Она была помешана на чистоте.
Денису стало неприятно, что чемодан жена потащила с собой. Наверное, боялась, что он заберет ее антиквариат…
Потом Эмма вышла из ванной, прошла в спальню и переоделась там. Сделала макияж, а потом невозмутимо позавтракала своим дурацким кресс-салатом, приправленным йогуртом. Денис поражался ей, стоя в дверном проеме кухни и наблюдая, как она поглощает завтрак. Наверное, сегодня по расписанию У нее овощной завтрак. Потому что чаще всего она завтракает углеводами: кашами, зерновыми хлебцами или мюсли с обезжиренным молоком.
И вдруг Денису пришло в голову, что теперь он сможет освободить холодильник от всех этих обезжиренных молочных продуктов, листьев салата и другой травы. Он сможет выбросить все эти горделиво возвышающиеся французские соусы и выставить на передний план свой любимый чесночный «Балтимор» вкупе с пузатым татарским соусом. И мясо он теперь будет класть так, как захочет, не обязательно справа, а рыбу вообще может класть сверху на мясо. Он же плебей! Непонятно почему, но именно эти гастрономические изменения, которые он предвкушал, привели его в состояние щенячьего восторга. Не может быть, чтобы все было так просто! И почему ему не пришло в голову развестись с ней, всего лишь развестись! Пусть катится отсюда со своей немецкой осторожностью, аккуратностью и жадностью, пусть забирает все дорогостоящие старинные безделушки, ему будет только лучше! И почему он раньше не развелся?
Ведь он уже давно не любит ее! Денису стало это ясно, когда он увидел, как она режет ножом лист салата, поливает его йогуртом и кладет в рот. Потом промокает рот салфеткой и подносит к губам красивый бокал, наполненный минеральной водой «Перье».
Это он мог пить из бутылки — и воду, и пиво, и даже шампанское. А совершенная Эмма, то есть Эмма с совершенными манерами, считала это чрезвычайно дурным тоном. Почему?
— Что — почему? — поинтересовалась она, и Денис понял, что произнес этот вопрос вслух.
— Почему ты считала дурным тоном пить из бутылки, есть без салфетки, употреблять соус «Балтимор» вместо соуса испанского? — вырвалось у него.
— Потому что это дурной тон, — пожала она плечами и отложила вилку. Неужели он умудрился испортить ей аппетит? Ах, какое прекрасное утро!
Денис даже помог донести ей чемодан до машины, радуясь внезапному освобождению. Он уже знал, что сможет решить все свои проблемы, избавившись от одной из них — главной. Оказывается, это Эмма мешала ему спокойно работать, жить и дышать, надо же! Хотя ему ив голову не приходило, что с совершенством можно развестись!
— Ну, прощай, — он чмокнул ее в прохладную гладкую щеку. — Надеюсь, ты будешь счастлива!
— И это все? — удивилась она и даже растерялась, хотя Денис за годы их брака видел ее растерянной всего лишь два раза. Он снова порадовался за себя.
— А что еще-то? Ты не все забрала? — пошутил он. — Не бойся, твои вещи дождутся тебя в целости и сохранности!
— Ты мне ничего не скажешь на прощание?
— Но я уже сказал тебе все, что хотел, — Денис только не приплясывал на месте от радости. — Будь счастлива, Эмма! Что ты хочешь еще услышать?
— Но ты должен был спросить, куда я еду. Зачем. К кому…
— Ах, да, — Денис стукнул себя по лбу. — Я должен был ревновать, бить себя пяткой в грудь, рыдать у твоих ног и умолять тебя остаться. Да, Эмма? Так должно быть по твоему чертову немецкому плану? Ты же обожаешь составлять планы!
Она ничего не ответила, только смотрела на него во все глаза, но Денис и так знал, что именно на это она и рассчитывала. Как так может быть, чтобы он, плебей Корнилов, совершенно спокойно отпускал свою госпожу на все четыре стороны и даже не переживал, не смотрел печальными глазами и не выдергивал из пачки сигареты одну за другой дрожащими пальцами!