пролог
— Так, говорите, пропали только эти чертежи? Больше ничего? — Сорвени с брезгливым видом пнул сапогом очередной обломок, некстати подвернувшийся под ноги. Тот, отлетев совсем недалеко, немедленно увяз в целой куче таких же.
— Да, господин генерал. Хотя… Сами видите, что здесь творится, — один из инженеров, сопровождавший их по некогда аккуратному помещению с опрокинутыми сейчас кульманами и шкафами нервно повел рукой вокруг. — Точно можно будет сказать, когда разберем все полностью, но очень похоже на то.
Министр обороны облегчил душу, загнув конструкцию, которой эти стены отродясь не слышали и слышать не могли. А потом снова набрал в грудь воздух, но выдал уже совсем другое:
— Прошу прощения, господа. Вырвалось.
— Да-да, мы понимаем, — все еще крайне растерянный господин Карнит, руководитель проектного бюро при министерстве обороны, готов был простить генералу и не такое, лишь бы тот не стал искать виноватых среди его людей.
Впрочем, тот и так не стал бы. Потому что лучше других знал, кто виновен в устроенном разгроме. Вернее, догадывался, но… Ошибался вряд ли. А потому выругался еще раз — сквозь зубы, но не менее сочно, и отдал распоряжение шагавшему рядом адъютанту:
— Договоритесь о срочной встрече с Ретенауи. Чем быстрее, тем лучше.
Господин Карнит, краем уха уловивший имя главы тайной канцелярии, отчетливо вздрогнул и решил, что лучше бы все-таки генерал искал этих виноватых здесь. Но сам. Увы, его мнения на этот счет никто не спрашивал. И вряд ли спросит.
А ровно через полчаса, уже в кабинете главы имперской тайной службы, бывший бригадный генерал и нынешний министр обороны вовсю делился своими догадками с вышеупомянутым рессом Ретенауи. Которого, кстати говоря, терпеть не мог и на дух не переносил.
— Так что ситуация, как вы понимаете, крайне неприятная: пропали чертежи наших последних разработок в области авиастроения, проектное бюро при этом разгромлено полностью. То есть восстановить их теперь будет затруднительно и потребует массу времени. А наши противники не дремлют и не собираются этого делать. Но самое страшное даже не это.
Поскольку гость замолчал, в упор рассматривая совершенно пустой угол обширного, но аскетичного кабинета главы тайного ведомства, хозяин счел уместным его поторопить:
— Что же тогда?
— Я знаю, кто мог навести шпионов на наше бюро. Почти наверняка.
— Так это, наоборот, хорошо…
Генерал глянул странно, и крайне невежливо прервал собеседника на полуслове:
— Норин Сорвени.
Ретен выдохнул сквозь зубы и осторожно поинтересовался:
— Генерал, вы не будете возражать, если я приглашу сюда лорда Равеслаута?
— Напротив. Сам хотел просить вас об этом. Но… надеюсь, вы понимаете, что ее имя я не назову больше никому, даже если это будет стоить мне карьеры?
— Понимаю. Раз так, давайте немного прервемся и подождем лорда. Чтобы не повторять все дважды.
Сорвени молча кивнул, соглашаясь, и пригубил предложенную ему чашечку кофе, скорее понюхав напиток, чем отпив. Ресс свою вообще не тронул — не до того.
Пепел вошел в дверь кабинета пару минут спустя и тут же застыл на пороге, подобравшись:
— Та-ак… — оценил он открывшуюся ему картину. — Ресс Ретенауи… генерал Сорвени… приветствую. Боюсь даже предположить, что могло свести вас тут вместе. Империю втянули-таки в войну? С какой стороны на нас наступают?
— Эрдари, — Ретен сразу дал понять, что сейчас не время для пустой болтовни. — Рин втянули в нехорошую историю.
— …! — подтвердил генерал.
глава первая
Проснувшись затемно на узкой койке в каюте для персонала, Пепел еще разок прокрутил в голове вчерашний разговор в кабинете начальства. Сейчас для этого был самый подходящий момент — дирижабль «Эхо» почти беззвучно плыл в утренних сумерках, тихий и умиротворенный как большая рыба на глубине. Вечерняя суета на его борту закончилась, утренняя еще не началась — самое время привести мысли в порядок и разложить все по полочкам.
После того как Пепел вошел в кабинет, а речь министра обороны стала менее экспрессивной и более осмысленной, выяснились и некоторые подробности случившихся неприятностей.
С господином Вусли Олифуэллом, дальним родственником посла Сиенуры в Ресске, приехавшим полюбоваться на красоты имперской столицы, Рин познакомилась на аэродроме.
— Надо сказать, она и раньше упоминала о попытках с ней… э-э… подружиться… — не сразу подобрал подходящее слово Сорвени. — Причем упоминала вскользь, не придавая особого значения, но для опытного человека сомнений быть не могло — мою дочь явно пытались увлечь, причем не самыми чистоплотными методами.