— Натворил? — в голосе Робы искрились недоумевающие нотки, — ничего я не натворил, я был в школе на занятиях и только что пришел домой.
— А это что? — и мА протянула ему какую-то небольшую бумажку, величиной с четвертушку стандартного листа.
— Повестка…, прочел Роба заголовок, исполненный большими черными буквами.
— Да, повестка, — подтвердила мА, глядя в робино лицо лихорадочно блестевшими глазами, — в городскую прокуратуру! К пятнадцати ноль-ноль ты должен быть у следователя по важнейшим делам прокуратуры города… Как его?
Она выхватила повестку из робиных пальцев, — вот, к Вашкевичу С.П. Кто это такой?
— Не знаю.
— За что тебя вызывают в следственные органы, — вопросы мА сыпались с быстротой пулеметной дроби.
— Понятия не имею.
— Ты уже там был?
— Нет.
— Роба, что ты такое сделал нехорошее?
— Ничего. Я правда…
— Не ври своей маме! Просто так в прокуратуру не вызовут!
— Но я правда, не знаю в чем дело! Вот вернусь оттуда и расскажу…
— А. если не вернешься? Вдруг тебя посадят? Я пойду с тобой!
— Тебя же не вызывают… Значит, ничего страшного… Если бы меня в чем-то обвиняли, то к следователю без родителей и адвоката не приглашали бы… Даже, по-моему, по закону и педагог должен присутствовать на допросе несовершеннолетнего…
Роба был слегка осведомлен по этой части, поскольку неделю назад в их школе по вопросам профилактики преступности среди несовершеннолетних выступала какая-то прокурорша, она-то и просветила учащихся в плане их прав и обязанностей во время проведения различных следственных действий.
— Точно, — несколько успокоилась мА, — я и сама в прошлом году участвовала при допросе мальчишки, подозреваемого в краже велосипеда. Но это было в милиции…
— Какая разница, — авторитетно заметил Роба, — порядок существует один для всех следственных органов.
— Ладно, давай я тебя покормлю и пойдешь. А я буду тебя ждать.
— Да я уже не успею, до городской прокуратуры добираться не меньше, чем полчаса.
Роба не стал даже переодеваться и, конечно, волшебную пластинку оставил дома. Мало ли что? Может перед допросом положено обыскивать? Найдут и хана всему…
Кабинет следователя по важнейшим делам Вашкевича, как объяснил ему милиционер, дежуривший на входе, которому Роба предъявил повестку, находился на втором этаже в конце коридора под номером 215.
Точно, так оно и есть — Роба застыл на некоторое время перед дверью желтоватого цвета с номером 215 и табличкой с надписью «Вашкевич С.П.». Он еще раз прокрутил в голове возможные варианты, потребовавшие его официального вызова и не нашел ничего такого. Спускал колеса у того наглого жлоба с джипом? Об этом не может знать ни одна живая душа. Он действовал там, на всякий случай, сверхосторожно. Все же порча чужого дорогого имущества. Поэтому действовал только в перчатках, а подошвы кроссовок залепливал клейкой лентой. Удрал от милиции по крышам домов, побив какого-то урку, пытавшегося вытрясти из него деньги? Никто его в лицо не видел, было же темно. К тому же у тех бандюганов у самих рыльце в пушку — вряд ли они прибегнут к помощи правоохранительных органов. Да и не принято это у них… Сколько раз Роба читал или видел в кино: если те криминальные братаны и авторитеты, на кого покушались, оставались живы, то никогда не выдавали заказчиков и исполнителей покушения на свою жизнь. Сами, мол, разберемся… Кажется, все. Больше, вроде, ничего противоправного он в последнее время не совершал. Роба набрал в грудь воздуха и осторожно постучал по полированной поверхности двери костяшками пальцев.
Следователь был в форменном мундире с двумя большими звездочками на двухпросветном синем погоне. Выходит, подполковник? Но выглядит довольно молодо для такого звания.
— Советник юстиции, — заметив взгляд вошедшего на знаки различия, представился следователь и, будто читая робины мысли, добавил, — в переводе на армейские или милицейские звания — подполковник. Присаживайся напротив.
Роба сел на приставной стул, и оказался к следователю левым боком и лицом к окну. Все-таки, молод он для подполковника, несмотря на полноватую фигуру и густые загнутые к низу мулявинские усы. Нос картошкой, лоб в залысинах, но лицо гладкое, без морщин. Лет тридцать, наверное, не больше. И уже старший офицер, и по важнейшим делам. Наверное, хваток и удачлив в раскрытии преступлений. Важняк. Такого надо опасаться и не спешить с ответами на вопросы. Вон, глаза прижмуривает, как кот на солнышке, а взгляд внимательный, изучающий. Похож на ушлого следователя из фильма «Гражданин начальник». Тот тоже простачком прикидывался, а какие дела раскручивал. И Роба внутренне подобрался.
— Меня зовут Сергей Петрович, — произнес тем временем следователь, раскрывая перед собой ноутбук серого цвета, — можешь так и называть. А то некоторые сразу норовят величать гражданином начальником и изображать из себя бывалых пацанов. Не надо, я этого не люблю. Давай-ка свою повестку.
Опять, как мысли читает, по части гражданина начальника. Или просто совпадение? Роба протянул свою повестку и принял самый непринужденный вид. Конечно, не развалился и не ногу за ногу, здесь это не положено, но поза была свободной, каковую и следовало иметь абсолютно невиновному человеку. До последнего буду делать вид, что я здесь человек совершенно случайный и меня ничего не касается.
— Давлетин Роберт Андреевич? — прочел следователь с повестки и быстро застучал по клавиатуре ноутбука.
— Да, — подтвердил Роба, поскольку интонация в голосе важняка была несколько вопросительной.
— Сколько тебе лет?
— Почти тринадцать, — солидно ответил Роба, полагая свой возраст тоже неслабым.
— Значит, я не буду предупреждать тебя об уголовной ответственности за дачу ложных показаний или уклонение от дачи показаний, это только с четырнадцати лет положено. И расписываться за это тебе в протоколе не придется. Но это вовсе не значит, что ты должен увиливать от ответов на мои вопросы или говорить неправду. Ты будешь официально допрошен в качестве свидетеля по уголовному делу и твой долг, как законопослушного гражданина, помочь следствию.
В качестве свидетеля? По уголовному делу? Роба одновременно испытал и облегчение и недоумение после этой фразы. Может, это по водителю грузовика, который чуть не задавил ребенка в коляске?
— Но я не был свидетелем никакого уголовного дела…
— Сви-де-те-лем по уго-лов-но-му де-лу, — отчеканил следователь, сделав упор на предлог «по». — Медаль «За отвагу» получал?
— Да, — быстро и машинально подтвердил Роба, даже не вдумываясь в вопрос, как того планировал ранее.
— За какие такие заслуги?
Ах, вот оно что, и Роба счастливо заулыбался. Теперь ему нечего было опасаться. Он ведь героем проходил по тому случаю. Но ведь это было уже давно и его допрашивали тогда в милиции. Почему этим теперь занимается прокуратура? Да, какая, собственно, теперь разница! Главное, никакой опасностью здесь и не пахнет. Слава его правда подувяла с тех пор, но, может, с помощью этой самой прокуратуры заблестит новыми красками? Ох, как здесь Роба ошибался…
— Я спас детишек от террориста, — гордо произнес он, — за то и наградили.
— Вот на эту тему и поговорим более подробно, — усмехнулся следователь и отставил ноутбук в сторону, — и пока — без протокола.
— Я готов ответит на все ваши вопросы, — четким голосом всегда готового пионера выпалил Роба.
— Вот и чудненько, — заулыбался важняк в свои густые мулявинские усы, — тем более, что вопросы-то пустяшные, но они есть и их нужно разрешить.
Они еще некоторое время поулыбались друг другу, но затем лицо следователя сделалось не то чтобы официальным, но посерьезнело, а темные зрачки глаз уставились на Робу жерлами авроровских орудий.
— Прокуратура приняла это дело к производству, поскольку такие преступления подследственны только нам.
Ого! Вновь этот ушлый важняк выудил из робиной головы этот невысказанный вопрос и прояснил ситуацию.
— Я всю жизнь работаю следователем…, - продолжил тем временем хозяин кабинета.
— Будто он живет уже полста или более лет, — подумал Роба, вновь приходя к мысли о молодости следака, несколько не соответствующей его положению и званию.