— Понятно.
— Всего у тебя восемь полков пехоты, шесть полков конницы и один гвардейский полк. После шести-семи сделанных ходов, представляющих собой взаимное маневрирование войск и мелкие стычки, следует обозреть полностью поле боя и решить, где необходимо нанести решающий удар.
Дед делает несколько ходов за себя и за воображаемого противника.
— Вот, смотри — левый фланг врага явно слабее центра и особенно его правого фланга, где он сосредоточил свои основные силы, готовясь нанести тебе удар именно там. Видишь?
— Вижу.
— Значит, нужно, при поддержке обоих полков легкой конницы, взломать своей пехотой его оборону на левом фланге и ввести в прорыв тяжелую конницу.
— А как же мой правый фланг, ведь он тоже будет атаковать, а сил у меня там недостаточно? Может сначала укрепить оборону на правом фланге, чтобы ничего не опасаться.
— Оборона — смерть вооруженного восстания, — смеется дед. — Так сказал один великий человек, и он прав. Этот тезис справедлив и для военных действий, и при игре в шахматы. Конечно, обороняясь, можно достичь ничьей, но ведь нам нужна только победа, верно?
— Верно.
— Значит, наносим массированный удар на левом фланге. Для наглядности — садись-ка, будешь играть за противника.
Через полтора десятка ходов положение Робы стало совершенно безнадежным. Его левый фланг был полностью сметен, а силы, спешно перебрасываемые с правого фланга, просто не успевали образовать новый защитный рубеж и, тем более эффективно контратаковать.
— Видишь, тебе уже не до атаки на правом фланге. А твоя разрозненная подмога, поступающая оттуда, быстро перемалывается моими войсками, за счет явного перевеса на этом участке и более плотной концентрации войск.
— Сдаюсь! — и Роба опрокинул своего короля на доску.
Применяя и здесь, обретенные с помощью деда, пространственно-логические способы и методы видения создавшейся ситуации, Роба стал неплохим игроком в шахматы. Но деда так и не сумел одолеть ни разу…
И вдруг дед внезапно пропал. Его не было видно целый день, чему впрочем, никто не удивился — Даниил Модестович, увлекаясь своим очередным занятием, мог просидеть в своем кабинете и весь день. Но вечерний чай был непременным атрибутом его общения с остальными обитателями дачи.
Но когда дед не вышел на свой утренний моцион, включающий легкую пробежку по аллее и умывание в холодной воде ручья, все забеспокоились. Все — это мА и Роба, поскольку пА был в очередном далеком плавании.
Идти в кабинет деда мА явно не хотелось. Она оглушительно стучала посудой на кухне, разговаривала с Робой неестественно громким голосом и даже ходила в сад, пытаясь разглядеть что-нибудь в окне дедова жилья. Не получив никаких результатов, мА подкралась к дедовой двери и стояла под ней минут десять, напряженно вслушиваясь и делая большие глаза Робе, который стоял внизу лестницы. Наконец, она осенила себя крестным знамением и постучала кулачком по двери. Не получив ответа, мА попыталась войти в кабинет. Но дверь была заперта. Сходив за запасным ключом, она, уже в сопровождении Робы, попробовала открыть замок. Однако ключ до конца не вставлялся, мешал ключ, вставленный с другой стороны. Здесь удалось отличиться Робе. С помощью куска проволоки ему удалось вытолкнуть другой ключ, который со стуком упал на пол, и они все же проникли в кабинет.
Там было пусто. То есть, не совсем пусто — мебель и прочая обстановка были на месте, а вот Даниила Модестовича нигде не было. И никаких следов, указывающих на его уход.
Напротив, запертый изнутри замок и закрытое на шпингалеты окно свидетельствовали о том, что хозяин кабинета никуда не отлучался. Чудеса, да и только! И пока мА пошла звонить по телефону в милицию, ушлый Роба принялся разыскивать потайной ход. Не мог же дед просто испариться? Начитанный внук искал непременный, по его мнению, атрибут загадочного образа жизни своего старшего друга и наставника — тайный лаз на крышу дома или скрытый тайник внутри одной из стен. Увы, ни того, ни другого обнаружить не удалось. И вскоре мА позвала его вниз.
— Ничего там не трогай! — закричала она. — В милиции сказали ни к чему не прикасаться и ждать их приезда.
Милицейская оперативно-следственная группа приехала минут через сорок на стареньком скрипящем «уазике» темно-синего цвета, с желтой полосой и надписью «милиция» посередине кузова. Она состояла из четырех человек. Мужчину с коричневой кожаной папкой, вылезшего первым и отдававшим команды другим, Роба определил как следователя. Человек с черным чемоданчиком и в синем комбинезоне с многочисленными карманчиками, чем-то набитыми, на шее которого висела фотокамера с большим объективом, мог быть только экспертом. Проводника с собакой определять было нечего и так понятно. Ну и водитель, который вылез из машины и сразу же стал ожесточенно пинать носком ботинка по ее колесам. Роба впервые видел настоящих сыщиков вживую, а поэтому пристально наблюдал за каждым их движением и ко всему прислушивался. Будет о чем похвастаться в школе.
Следователь вначале обстоятельно порасспросил мА о деде, его образе жизни, привычках и обстоятельствах его исчезновения. Но, к удивлению Робы, ничего не записывал. Затем настала очередь пса, который спокойно сидел у ног проводника и поглядывал на всех весьма дружелюбным взглядом.
Псу дали понюхать спортивные сандалеты деда и после этого он потянул за собой проводника в сторону аллеи. Побегав по двору дачи маршрутами деда, служебная собака поволокла проводника в дом. Потом его лай послышался со второго этажа, где располагался кабинет Даниила Модестовича. На крыльце пес застыл столбиком, с поднятой вверх головой, казалось, принюхиваясь к чему-то невидимому. Затем лег на живот, опустил лобастую голову между лап и тихо заскулил.
— Этот человек не выходил в последнее время за пределы дачи, — перевел проводник собачье мнение.
— Странно, — заметил следователь, — не улетел же он по воздуху… Ладно, пошли в дом.
Впереди шла мА, показывая путь, за ней бодро поспешал следователь с папкой под мышкой, далее степенно шествовал эксперт со своими научными причиндалами, а замыкал колонну Роба, с видом бывалого сыщика. Водитель и проводник со своей собакой остались на месте.
— Осмотри-ка здесь, как следует! — следователь кивнул эксперту на дверь, ведущую в дедов кабинет, а сам прошел дальше, вслед за мА.
Конечно, Роба остался вместе с ним. Ему было очень интересно, как наука будет исследовать возможные улики.
Эксперт посветил фонариком по всей поверхности двери, внимательно присматриваясь ко всем царапинам и выбоинкам. Затем достал из одного из своих бесчисленных карманчиков круглый черный цилиндрик и приложил его к замочной скважине. Легкий щелчок и эта черная кругляшка испустила внутрь замка ярчайший лучик света. Эксперт приник к цилиндрику глазом и застыл, как изваяние. Через некоторое время он оторвался от своего занятия и сунул кругляшку в карман.
— На внутренней поверхности замка, — скучным будничным голосом доложил он следователю, — есть свежие царапины. Возможно это след отмычки. Замок я изыму и исследую в лаборатории более подробно.
— Не надо его изымать, — почему-то испугалась мА, — это сын выталкивал ключ, который был с той стороны.
— Понятно, — пробурчал эксперт.
— То есть, замок был закрыт изнутри? — уточнил следователь.
— Да, — сказала мА, — Роба, вытолкнул тот ключ, а я запасным ключом открыла дверь.
И здесь следователь стал задавать вопрос за вопросом, так что мА едва успевала на них отвечать. Вопросы были разные: от «не был ли уважаемый Даниил Модестович секретным агентом КГБ» до «были ли у него любовницы и есть ли их адреса». Робы захихикал при этом и был немедленно выставлен за дверь. В щелку, которую он предусмотрительно оставил, было видно, что эксперт осматривает кабинет, кое-что фотографирует, чем-то пшикает, вроде баллончика для дезодоранта и проделывает иные непонятные манипуляции.
— А это что за штука? — следователь поднял с пола возле кресла какой-то прямоугольный темный предмет.