«Хорошо, что Ленон этого не видит. Он бы потом всю ночь не заснул» - подумал Гаузен. После непредумышленного убийства он был крайне ошеломлен и вообще чувствовал себя ужасно, хотя и понимал, что если бы он поступил иначе, то принес бы Репью огромную радость, а себе – еще большие страдания.
- Если бы такая сабля была у меня раньше… я бы смог защитить Лин! Не нужно было бы ни от кого бежать! Никуда торопиться! Никто бы меня не остановил! Даже на корабле! – смешалась горечь со злобой в голове у Гаузена. Гаузен уже хотел было погнаться вслед за остальными разбойниками и отомстить за Лин, но понял, что опять может потерять Ленона из виду. Он уже собирался обернуться и побежать по следу спутника, но тут что-то стукнуло его по темечку, и в его глазах начало резко темнеть.
- Не убивайте его… пока, - услышал знакомый с давних пор голос Гаузен, перед тем, как погрузиться в сумерки беспамятства.
Очнувшись, Гаузен услышал, как Кловиад спорит с Арсином.
- Без меня вы бы его так и не поймали! – пытался доказать Арсин.
- Тебе-то какое дело? Тоже мне нашелся благодетель! – не скрывал презрения Кловиад.
- Катапак - бог благородный и справедливый. Нужно выполнять соглашение, - настаивал Арсин.
- Какие с тобой могут быть уговоры, лысая ты башка, - оборвал Кловиад и звучно сплюнул. Он повернул голову в сторону Зубочиста, который уже успел обмотать руку тряпкой.
- Ты надежно привязал? – осведомился главарь, который, похоже, не считал рану достаточно тяжелой, чтобы его последний из оставшихся в живых подчиненный отлынивал от своих обязанностей.
- В каком смысле? – не понял Зуб. Видимо, он не знал, что проверять в первую очередь – прочность узла или самой веревки. Или просто подумал, что главарь решил справиться о повязке на его свежем ранении.
- Ну не в смысле же – подарил медальон в знак привязанности! – разозлился Кловиад тому, что его приказы оспариваются.
Гаузен решил не подавать виду, что он очнулся. Он даже боялся пошевельнуться, чтобы проверить путы, или открыть глаза, чтобы осмотреться, так как бандиты могли заметить то, что он пришел в сознание. Правда, на что было надеяться, он не знал:
- Поймите же, сбежавший мальчишка обязательно вернется. Где первый, там и второй! А после и книгу у него отберем, - пытался вразумить бандитов храмовник.
- Вернется - ну и отлично. И без твоей помощи его запросто дождемся! – пока еще по-хорошему пытался спровадить Арсина Кловиад.
- Ага! Без меня! Без меня бы вы так и грабили всяких голодранцев на дороге. Если мальчишка вернется, мало ли, спасать друга, то кто, как не я, вам поможет? – не внимал намекам храмовник.
- Не понимаю, чего ты хочешь? Заполучить книгу себе, водяная служка? Можешь валить отсюда, и без тебя на нее есть желающие, - отрезал Кловиад.
- Сами подумаете, господа головорезы. В этом дельце у меня нет никакой корысти. Вот и меч неплохой обрели с моей помощью. А книгу… Книгу можете оставить себе. У меня интерес всего-то – вычитать там пару строчек, - уговаривал Арсин.
- Ага! – смекнул Гаузен. - Глянешь туда, и только тебя и видели.
Юноша подумал, что Арсину должно быть известно о возможностях Книги Знаний перемещаться между мирами. И, похоже, служитель Катапака готов был рискнуть оказаться неизвестно где из-за слегка подпорченного состояния книги.
- Хитроват ты водохлеб, не нравишься ты мне, - презрительно заметил Кловиад. - Что-то ты не договариваешь…
- Раз уж вы меня гоните, придется мне оставить вас в неведении. Вспомните меня потом, а поздно будет… - сделал вид, что ему надоели эти пререкания, Арсин и зашуршал одеждами, будто собрался уходить.
- Подожди, куда пошел? О чем нам нужно знать? – остановил храмовника Кловиад.
- Паренек-то этот беглый не так прост, как кажется. Он могущественный колдун! Он победил болотную ведьму и снял проклятье с деревни недовольных соседей! – пролил немного света на недавние подвиги Ленона Арсин.
- Видали мы этого колдуна! Только пятки и сверкали, - злобно засмеялся главарь разбойников, не поверив услышанному.
- Ушел, чтобы сконцентрировать свой магический потенциал. А как соберется с силами - так по вам жахнет! И некому будет вас защитить!
- Ты что ль сможешь? – понял, куда клонится дело Кловиад.
- В прошлый раз я его чуть не схватил, да вот этот бродяжка помешал, - заявил Арсин и Гаузен понял, что речь о нем.
- А как звать-то твоего колдуна? - спросил Кловиад.
- У него спроси… - смешался Арсин, но быстро сумел наплести новую ложь. - Может быть, он знает его… тайное имя. Тогда его можно будет вызвать… вместе с книгой.
- Что-то он сильно долго валяется, - вспомнил про пленника Кловиад и со всей дури пнул связанного Гаузена в живот. Юноша раскрыл глаза и закашлялся.
- Как твоего кореша зовут, а? – спросил бандит.
- Его зовут… Твомародеб, - неразборчиво пробормотал юноша.
- Твома-что? - не понял разбойник. - Что за имя такое? Что это значит?
- Это значит, что твоя мамаша родила дебила, - переборов боль, съязвил Гаузен.
- Ах ты мразь! – выругался Кловиад и снова ударил Гаузена.
- Не бойся, я не собираюсь нагнать на тебя страху… Я просто вытащу его из тебя наружу! По-прежнему корчишь из себя героя, остроумного и благородного? Любимого всеми вокруг? Ты не герой, ты падаль! Где твой друг? Он бросил тебя при первой же опасности. А где девчонка? Похоже, ты бросил ее или не смог защитить. И какой же ты герой после этого? – поиздевался над Гаузеном разбойник. Видя упрямство в его глазах, Кловиад схватил голову Гаузена и настолько резко прижал ко рту, что юноша испугался, что разбойник откусит ему ухо. Но он лихорадочно, безо всякой передышки, будто повторял как молитву эти слова изо дня в день и заучил их наизусть, зашептал:
- Я был такой же падалью однажды. Никому не нужной, всеми брошенной. Но до этого я считался героем в своей деревне. Я был самый сильный и ловкий среди них. Мне была обещана в жены самая красивая девушка моего селения. Но вместо меня она связалась с моим братом. Я решил поговорить с ним по-мужски, но после очередной кружки эля не заметил, как вырубился. Очнулся я уже в лодке, застрявшей в песке незнакомого мне берега. Я сразу все понял. Мой брат подмешал мне в пойло какое-то зелье, а потом сказал всем, что я упился до смерти. По нашим обычаям покойников кладут в лодку, а потом издали поджигают ее. Но мой родной братишка на радостях так напился, что не смог попасть в лодку зажженной стрелой и с десятого раза, пока она не скрылась за горизонтом. А потом меня вместе с течением отнесло в неведомые дали. Я, конечно же, мог бы попытаться вернуться в деревню и все рассказать совету старейшин, и моего брата осудили бы на изгнание. Но я не стал делать этого. Так поступил бы слабак, а не герой. Мне не нужна была ничья защита. К тому же, они сами все видели и должны были догадаться о том, что произошло. Так что вина лежала на всей деревне.
Я стал бродить по лесам. Я собрал банду. Это была знатная орда головорезов, не то, что нынешние остатки, которых, по твоей вине, стало еще меньше. И я вернулся в свою деревню. Я ворвался в свой бывший дом. Мой брат с моей невестой успели пожениться. Они совсем не ожидали меня увидеть. Они сказали, что в тот вечер я сильно напился и потерял сознание. Меня положили в лодку, чтобы речной ветер смог выгнать из меня весь хмель. Но, похоже, веревка прогнила и порвалась, и лодку отнесло дальше по течению. Мой брат утверждал, что искал меня много дней, пока не сдался. Они оба решили, что я по доброй воле покинул родные места, не захотев мешать их с невестой счастью.
И знаешь, что мне пришло в голову, когда я услышал эту историю? Какую только ерунду люди не придумают, чтобы спасти свои жалкие жизни! Мой братишка пытался защитить ее, и я проткнул своим мечом их обоих. Его и ее. И знаешь что? Никого в жизни я не любил так, как ее. Но я разлюбил ее вместе с ее смертью. Когда вырезал ей сердце. Жалкая воровка сердец! Она украла мое сердце, и я отплатил ей той же монетой. А потом я сжег всю деревню дотла.