Выбрать главу

Мысленно отругав себя за малодушие и припомнив слова незнакомца о том, что ей необходимо быть смелее, Гермиона тряхнула гривой каштановых волос и уверенно проскользнула в кабинет. Люпин объяснял что-то одному из студентов, и для Грейнджер это была еще одна возможность передумать. Но Гермиона не позволила очередным сомнениям пробраться в ее разум и почти подбежала к столу преподавателя. Люпин бросил в ее сторону быстрый взгляд, предложил студенту продолжить их обсуждение немного позже и попросил прикрыть за собой дверь. Как только в кабинете остались лишь она и профессор, Гермиона так же требовательно, как и в субботу, задала мучающий ее все это время вопрос. На лице Люпина не дрогнул ни единый мускул, даже во взгляде не было ни капли удивления, словно мужчина ожидал чего-то подобного.

— Он предпринял попытку сбежать из больницы почти сразу после того, как ушел врач. Так что с уверенностью можно сказать, что самый ощутимый урон был нанесен только его самолюбию, — закатив глаза, негромко произнес профессор и неодобрительно покачал головой, опустив взгляд на тетради, раскиданные по его столу. Уголок губ подрагивал, словно мужчина на самом деле с трудом сдерживал улыбку, и это лучше всяких слов говорило о том, что с незнакомцем действительно все в порядке. — Уверен, что сейчас он довел свой побег до закономерного итога и ближе к часу уже будет дома.

— Хорошо, наверное, — с нескрываемым облегчением выдохнула Гермиона. Даже дышать стало гораздо легче, хотя груз беспокойства не исчез полностью. — У вас, вероятно, тоже есть, о чем меня спросить, — немного помявшись, на одном дыхании выпалила Гермиона, решив разобраться заодно и с этой проблемой, пока смелость не оставила ее наедине с тревогой.

— Ваша правда, — не стал увиливать Люпин и окинул девушку каким-то сканирующим взглядом. — Но первое, что мне сказал… мм… буду называть его Бродяга, если вы не против. Так вот, первое, что сказал Бродяга, увидев меня, была угроза лично заняться моей свадьбой, если я хотя бы просто попытаюсь заговорить с вами на эту тему. Понятия не имею, о какой свадьбе он говорил, но это звучало довольно устрашающе, и мне совершенно не хочется выяснять, каков будет итог. — Люпин нервно передернул плечами, словно вспомнив о чем-то, и усмехнулся.

— Однако вам известно, что мы не знаем имен друг друга, — прищурившись, несколько напряженно заметила Гермиона.

— Я лишь предположил, а вы подтвердили, — с какой-то хитринкой во взгляде отозвался Люпин. Это напомнило о том, как ее телефонный собеседник узнал о ее обучении на факультете физики. Гермиона невольно фыркнула, теперь окончательно убедившись в том, что Люпин действительно был другом ее незнакомца. — Вы на самом деле не знаете, с кем именно общаетесь? — с нескрываемым интересом спросил Люпин и снова окинул ее цепким взглядом, будто надеясь увидеть ответы на все свои вопросы.

— Я знаю, что это довольно талантливый человек, и его жизнь наполнена таким количеством всевозможных противоречий и историй, что их хватит для написания не одной книги, — немного подумав, твердо произнесла Гермиона, стараясь не отводить взгляд от собеседника. — Он, безусловно, гениален и переполнен идеями, но все это уравновешивается капризностью трехлетнего ребенка и подростковой жаждой бунта. Его можно назвать безумно гениальным или гениальным до безумия, и мне достаточно знаний об этом.

— Вам стоит быть осторожнее, — с какой-то печалью негромко заметил Люпин, и Гермиона нахмурилась, чувствуя какой-то важный смысл, скрытый в этих словах, но заметить этот смысл никак не получалось.

— Вы беспокоитесь обо мне или о вашем друге? — несколько растерянно уточнила Гермиона.

— О вас обоих, — мягко улыбнулся Люпин, но во взгляде светло-карих глаз было какое-то напряжение.

Поведя плечом, Гермиона смогла только кивнуть в ответ, не желая продолжать разговор на эту тему. Она знала, что за всем этим скрывалась еще какая-то часть жизни ее незнакомца, о которой они еще никогда не разговаривали. А потому обсуждать это с кем-то другим представлялось неправильным. Пробормотав благодарность за эту недолгую беседу, Грейнджер поспешила покинуть кабинет и направилась в сторону аудитории, в которой должен был пройти ее следующий урок.

Однако назойливые мысли не желали покидать ее голову, и вместо того, чтобы сосредоточиться на занятиях, Гермиона размышляла о словах Люпина и о прошлом своего телефонного собеседника. У нее никак не получалось сложить воедино все факты, которые ей вообще были известны. Гермиона знала, что знакомый незнакомец окончил факультет физики, но почему-то читал лекции связанные с литературой. Он когда-то служил в армии и даже побывал на войне, и Гермиона предполагала, что наркотики и Белла появились в его жизни именно после военной службы. Ко всему прочему, Грейнджер начала подозревать, что ее незнакомец был в какой-то мере известной личностью, раз выступал с лекциями и опасался скандалов со своим участием. Но все это было лишь какой-то незначительной частью и объясняло только его начитанность, но не остальную жизни.

К концу занятий Гермиона совсем извелась от всевозможных предположений и сбежала от Джинни, пробормотав что-то о библиотеке, а сама спряталась от всех в пустом кабинете и быстро принялась набирать сообщение. Но отчего-то любой текст казался глупым и ненужным, какие бы слова она ни пыталась подобрать. В итоге Гермиона решила положиться на удачу и нажала на кнопку вызова. Но с каждым гудком ее желание поговорить именно так, без привычного прикрытия бездушных символов, таяла, подобно первому снегу. Гермиона уже собралась трусливо сбросить вызов, когда очередной гудок резко прервался.

— А я-то был уверен, что после разговора с Римусом ты больше не захочешь со мной общаться, — несколько насмешливо произнес мужской голос. — Помнится, у него всегда ловко получалось убеждать людей в том, что я сумасшедший. Неужели его красноречие в этот раз дало осечку, раз ты решила не писать, а даже позвонила? — с совершенно искренним любопытством спросил голос.

— Я не говорила с профессором Люпином, — толком не зная, зачем, соврала Гермиона, но в ответ услышала лишь скептическое хмыканье, и поняла, что ее очередная попытка скрыть правду провалилась. — Ну да, разговаривала, но только потому что хотела убедиться в том, что с тобой все более-менее в порядке. К тому же профессор Люпин проникся твоей очередной необычной угрозой. Он меня ни о чем не спросил, а я не стала ничего рассказывать. Сейчас я говорю чистую правду, и мне плевать, если ты не желаешь в это верить. Но вообще заверения Люпина в том, что с тобой все хорошо, меня не убедили. Я не знала, что написать, чтобы это не выглядело глупо, и поэтому позвонила. Даже сейчас это будет звучать глупо, но мне просто нужно было услышать именно тебя. И я очень прошу не строить из себя какого-то героя или беспечного мальчишку. Ответь мне честно: как ты себя чувствуешь?

— Черт побери, девочка, ты вообще дышишь, когда разговариваешь? — с отчетливыми смешинками в голосе поинтересовался телефонный собеседник. Гермиона недовольно поджала губы и предпочла оставить это замечание без комментариев, ожидая ответа на свой вопрос. — Со мной действительно все хорошо, но не с моей профессиональной гордостью. Ведь знал же, что нельзя поворачиваться спиной к ненормальным людям, но все равно совершил эту идиотскую ошибку и даже не успел вовремя среагировать, а Белла уже разбила бутылку о мою черепушку. Аластор был бы разочарован! Какое счастье, что он не дожил до этого позорного дня.