Всю дорогу до своей комнаты, Джинни продолжала осыпать Паркинсон всевозможными оскорблениями, и в какой-то момент даже назвала ее лицо обезьяньей задницей. Гермионе хотелось одновременно и разрыдаться, и рассмеяться. Истерика подбиралась все ближе, как и понимание того, что с волосами придется расстаться. Грейнджер представила себя с короткой стрижкой и передернула плечами. Короткие волосы будут завиваться еще больше, а к прозвищу зубрилки прибавится еще и овца. Уж Паркинсон точно не упустит случая так ее назвать, когда в понедельник Гермиона появится в колледже с новой прической. И хотя подобная перспектива представлялась сущим кошмаром, Гермиона неожиданно поняла, что ей на самом деле все равно. В конце концов, это всего лишь волосы, и они отрастут до плеч за ближайший месяц.
— Просто доверься мне, и я все исправлю, — уверенно заявила Джинни, как только они оказались в ее комнате. — Я росла с Фредом и Джорджем, и жвачка в волосах была сущей мелочью в сравнении со многими их шутками. Если я все сделаю правильно, то нам даже ножницы не понадобятся, — убежденно заявила Уизли, уже приступив к поискам того, что ей было нужно.
— Мне кажется, они слишком сильно запутаны, — немного печально заметила Гермиона, пытаясь рассмотреть результаты деятельности Паркинсон в зеркале. — Может, будет проще остричь меня? Волосы — не такая уж и страшная потеря.
— Просто заткнись и делай то, что я скажу, — даже не взглянув в ее сторону, строго произнесла Джинни и этим даже слегка напомнила миссис Уизли. Гермиона решила не сообщать подруге об этом и просто пожала плечами, решив полностью положиться в этом деле на Джинни.
Устранение последствий растянулось до самого вечера. Сначала Джинни заставила Гермиону держать волосы в ледяной воде, для этой цели Уизли даже смогла где-то раздобыть лед. Часть замерзшей жвачки действительно удалось вытащить из волос, но некоторые участки остались слипшимися, и тогда в бой вступило оливковое масло, неизвестно как добытое Джинни в кратчайшие сроки. Скептицизм Гермионы по-поводу такого способа исчез после того, как Уизли избавилась от остатков жвачки и отправила подругу в душ. Весь этот случай только лишний раз напомнил Грейнджер о том, почему же она общалась с этой девушкой, с которой у них почти не было ничего общего. Щемящее чувство благодарности не покидало Гермиону все выходные, хоть она и чувствовала себя немного виновато, ведь из-за всего этого Джинни опять не удалось попасть на встречу с известным автором.
— Я знаю, что твои друзья заботятся о тебе и готовы помочь с чем угодно. И мне стало интересно, что ты делаешь для них? — произнесла Гермиона во время воскресной беседы со своим незнакомцем. Она прогуливалась по магазинам и пыталась придумать, что бы такого подарить Джинни за ее своевременное вмешательство.
— Какой необычный вопрос, — с какой-то незнакомой растерянностью произнес мужчина. Гермиона даже на мгновение засомневалась в том, что это сказал именно тот человек, с которым она все это время общалась. — Видишь ли, девочка, я слишком эгоистичен во всем. Как правило, я больше беру и при этом ничего не отдаю взамен. Не будь мои друзья такими хорошими людьми, какие они есть, то уже давно прекратили бы со мной всякое общение. Но они знают, что без их положительного влияния я давно скатился бы на самое дно, и не готовы жить с таким грузом.
— Звучит очень убедительно, — нахмурившись, сухо отметила Гермиона. Она действительно поверила в его слова на целых пять секунд, пока не вспомнила все, что ей было о нем известно. — Но почему-то в это крайне трудно поверить!
— Что же заставляет тебя сомневаться? — как-то грустно хмыкнув, спросил мужчина.
— Тот факт, что ты являешься крестным отцом Гарри!
— Нам всем было по двадцать, и каждый считал этот случай чем-то естественным.
— Ты устраиваешь для своих друзей вечеринки…
— Во-первых, это может сделать любой дурак. Во-вторых, я люблю вечеринки, и могу найти любой повод, чтобы повеселиться.
— Но ты ведь заботишься о них! Конечно, ты изо всех сил скрываешь это, но если прислушаться к некоторым обрывкам фраз… Гарри и Тонкс живут в твоем доме, ты так же всегда готов разрешить пожить у себя любому своему знакомому. Ты беспокоился о профессоре Люпине и разозлился на его молчание, потому что он не сообщил о том, что с ним все в порядке и тем самым заставил всех вас нервничать еще больше. Ты не позволяешь своим близким поддаваться унынию, когда происходит что-то плохое, и всегда готов поговорить или помолчать, если это необходимо. Я уверена в том, что не перечислила и половины того, что ты делаешь. Но не понимаю, почему ты пытаешь это отрицать или считаешь чем-то незначительным! — Немного разозлившись от того, что на каждое ее предложение он находил какие-то возражения, на одном дыхании произнесла Гермиона, и тоже невольно задалась вопросом, как же ей удалось не задохнуться.
— Забота о ком-то есть высшее проявление эгоизма, — уныло раздалось в ответ, и Гермиона начала подозревать, что с ее собеседником опять что-то приключилось.
— А сейчас ты скажешь, что любовь тоже эгоизм? — нахмурившись, медленно протянула Гермиона, и услышала в ответ громкий вздох, полный печали. — Не расскажешь, почему ты сегодня настроен так пессимистично? — как можно мягче произнесла девушка, невольно сравнивая этот разговор с общением с ребенком или капризным пациентом.
— Это так глупо, девочка! — несколько насмешливо фыркнул мужчина, а затем послышался какой-то звон. — Однажды я разобью эту вазу о чью-нибудь голову! Почему они никак не избавятся от этого уродства?.. — приглушенно ворчал сиплый голос, и Гермиона на время сосредоточилась на рассматривании всевозможных напульсников, не особо вслушиваясь в красноречивые ругательства на том конце связи.
— Любой нормальный человек, прочитав нашу переписку, решил бы, что мы сумасшедшие. Еще один странный разговор уже ничего не испортит, — когда поток ворчания иссяк, с легкой улыбкой заметила Гермиона и выбрала несколько повязок для запястья с названиями тех групп, музыку которых Джинни точно слушала.
— Понимаешь, у меня вчера была вроде как очередная встреча с толпой людишек, — недолго помолчав, издалека начал мужчина, на что Гермиона лишь согласно угукнула, прикусив язык, чтобы случайно не сболтнуть чего-нибудь лишнего. — Лили и еще некоторые мои знакомые настаивают на том, что эти глупые встречи необходимы в первую очередь для меня, чтобы я не забывал о том, как общаться с людьми, которые ничего обо мне не знают. Я, если честно, терпеть не могу эти встречи, потому что обязательно находится кто-нибудь с каверзными вопросиками. И вчера меня в очередной раз спросили о том, почему я все еще одинок, планирую ли я вообще заводить семью и становиться отцом.
— Всем свободным людям задают такие вопросы. Разве ты не должен быть к этому привычен? — сглотнув, немного сипло спросила Гермиона, невольно вспомнив, как часто подобные вопросы встречаются в интервью с ним. Сириус Блэк, как правило, всегда ловко отшучивался или говорил о том, что ищет подходящую инопланетянку.
— Когда слышишь этот вопрос так же часто, как я, то начинаешь подумывать об убийстве всех этих людишек, озабоченных первобытным инстинктом размножения, — наполовину раздосадованно, наполовину насмешливо произнес ее собеседник. Гермиона подумала о том, что у нее тоже возникло бы такое желание, потому что вопросы о замужестве, которые сыпались на нее от ближайших родственников и друзей родителей, раздражали ее ничуть не меньше. — Обычно я не воспринимаю эти вопросы, отвечаю почти машинально и тут же о них забываю. Но в этот раз… Черт, последний раз я так серьезно задумывался о своем будущем перед тем, как сделать предложение Доркас! Мне тогда было тридцать: самый подходящий возраст, как многие считают. А сейчас мне сорок два, у меня есть семья, Гарри, Драко и Дора для меня как родные дети. Но я все равно не могу не думать о том, что своих детей у меня все-таки нет. А если и появятся, то мне будет уже за пятьдесят, когда они пойдут в школу, шестьдесят, когда начнет студенческая пора жизни. Не факт, что я смогу дожить до внуков!.. Боже, какой бред я несу! Кажется, это все-таки кризис среднего возраста. Как уныло!