А спустя две недели, когда земля совсем подсохла, Пес услышал с полянки лай. Побежал посмотреть. Видит, мужик-строитель пытается домашних собак научить по этой жердочке ходить, через кольцо прыгать, стенку перемахивать. А те, толстые, ленивые, тупые, как и все домашние собаки, то ли не поймут, чего от них хотят, то ли лениво им, а может, просто не умеют. Но что больше всего Пса поразило, так это то, что им кусочки мяса все время подбрасывали. Он запах мяса за версту учуял бы. А тут совсем рядом. Разбежится эта домашняя корова и со всего маху бабах об стенку на половине ее высоты. А ему мясо! Да, за такой кусочек Пес бы эту стенку задним ходом перепрыгнул бы!
Помучился мужик со своими воспитанниками часа полтора и уехал. И домашние собаки попрыгали в хозяйские машины и тоже в хоромы свои отправились. От трудов праведных отдыхать. Тунеядцы. Пес вышел на полянку, осмотрелся. Вроде никого. Побегал, понюхал воздух — не осталось ли что на земле лежать. Осталось! Два кусочка мяса нашел! Во, зажрались, бездельники окультуренные!
Решил Пес попробовать, а у него-то получится? Кольцо пропрыгнул с ходу. Вообще не проблема. Стеночку перемахнул, как нечего делать. Вот с бревном не сразу получилось, с третьей попытки. Такого навыка у него не было. Но как представил себе, что слева и справа от бревна стекла и банки ржавые, так лапы сами засеменили ровнехонько по прямой.
Назавтра мужик опять появился. Уже с другими собаками. И опять стал с ними мучаться. Пес посмотрел, посмотрел, и вдруг обидно ему стало. Выскочил он на полянку и стремглав к бревну. Все растерялись, рты пооткрывали. Собаки домашние, ясное дело, задние ноги подогнули, хвосты между ними спрятали и ушами дрожат. Пес по бревну быстренько просеменил, разогнался — и в кольцо. Посмотрел на мужика, тот улыбается. Тогда Пес через стенку перемахнул, развернулся — и в обратную сторону. Прыг! И деру, обратно в укрытие.
Мужик с прирученными позанимался еще полчаса, а когда их по домам разобрали, остался и стал свистеть. Пес сообразил, что это он его зовет. Подумал, может, ему мяса дать хочет. Он ведь так все здорово проделал. Но страшно...
Решился. Вылез из-под плиты бетонной, где укрытие себе отрыл, и подошел к мужику. Тот его по голове потрепал, сказал что-то, но Пес не понял. Вот в чем домашние и вправду преимущество имели, так это в том, что людскую речь понимали. Ну так ведь у них и опыта больше. А потом мужик псу кусочек мяса дал. Такого вкусного мяса Пес никогда в жизни не ел. Ну только вчера, так те два кусочка были с землей, а этот совсем чистый.
А на следующий день мужик сразу, как приехал, свистеть стал. Пес выбежал. Опять его по голове потрепали и кусочек мяса дали. Тут стали привозить домашних. Мужик домашних всех в ряд посадил и стал с Псом упражнения проделывать. Ну Пес и старался. И мясо давал мужик, и перед домашними себя показать приятно было. Затем домашние стали за ним повторять. Мужик доволен, гладит его.
С тех пор у Пса постоянная работа появилась — домашних собак тренировать. И содержание постоянное — мясо от мужика. Жизнь стала налаживаться.
«Там»
Она стояла перед свежей могилой самого любимого человека на свете. Одна. Вчера, когда его хоронили, ей быть здесь не полагалось. Всем им — сотням друзей, знакомых, почитателей его таланта, просто зевакам, пришедшим поглазеть на похороны знаменитости, — можно. А ей нельзя.
Вечером, когда в программе «Время» в двадцатисекундном сюжете дали репортажную съемку с похорон, она многих узнала. С кем-то была знакома сама по себе, не через Юру. Кого-то просто видела по телевизору. Известные люди страны прощались с одним из своих.
Подумала: а ведь это мог быть ее круг общения. И сразу себя одернула — не мог. Юра как-то сказал: «Танюшик, я никогда не разведусь с женой. Нельзя развестись с самим собой. Она часть меня. Понимаешь, часть меня самого. Мы вместе сорок лет». Сказал мягко, но уверенно и твердо. Она поняла — это правда. Он не «не хочет», он не может.
Когда он в первый раз завел речь о ребенке, она ответила: «У ребенка должен быть не только отец, но и папа». Юра стал отчаянно ее убеждать, приводил десятки разумных аргументов. Она слушала не перебивая. Ей так нравился его голос, его железная логика, его горящие глаза. Они всегда вспыхивали каким-то сатанинским огнем, когда он доказывал свою правоту. И с ней, и на телеэкране. В других местах она его не видела. Было нельзя.
Он мог тогда говорить все что угодно. Но ребенка она рожать не собиралась. Хватит. Она на себе испытала, что такое — расти без родителей. Семья должна быть семьей. Она-то знает!