— Все во имя пехоты! — командарм сделал ударение на этих словах. — Все для нее, ибо окончательный успех операции обеспечит она. Прошу запомнить!
Оставшиеся до начала наступления дни были заполнены делами, которых, казалось, никак не отбавлялось ни у командарма, ни у штаба, ни у командиров, ни у солдат.
В ночь перед наступлением командарм мысленно уже поднимал дивизии, стараясь критически повторить в памяти то, что отработали на макете, и проследить развитие событий после того, как начнется. Он был доволен тем, что провел репетицию на макете, и тем, что тут же установили стереотрубы и, разбирая задачи, переходили от макета к изучению местности, на которой предстояло наступать. Таким образом, предельно вживались в обстановку.
Рисковали. О чем не преминул сказать и штаб фронта: собрать за два дня до наступления весь комсостав армии чуть ли не на самой передовой… Пусть гитлеровцы не узнают и не накроют огнем специально. Но мало ли какая случайность… и армия окажется обезглавленной всего за два дня до такого наступления! Батов пошел на риск. Пошел, потому что понимал, знал по опыту: воевать без риска невозможно и войну без риска не выиграешь. Хорошо, что собрались! Командарм уверен: теперь каждый командир знает свой маневр, стало быть, надежнее осуществится суворовское требование — свой маневр будет знать и каждый солдат…
Вспомнилось нынешнее, вернее, уже вчерашнее выступление на ротном партийном собрании у гвардейцев в дивизии В. С. Глебова. С каким вниманием, с каким интересом слушали бойцы! Видимо, потому, что приводил живые и сильные примеры! Понадобилось сказать о месте коммуниста в бою, вспомнил соратников по боям в Испании, на Карельском перешейке зимой тридцать девятого-сорокового, в Крыму летом и осенью сорок первого…
Люди готовы. А это самое главное. Командарм позвонил в дивизии Меркулову, Глебову, Прохорову… Они еще раз подтвердили: готовы! Федор Александрович Прохоров — командир прославленной 24-й Самаро-Ульяновской дивизии только что вернулся из медсанбата. Там он обратился к раненым офицерам:
— Утром идем в бой. Дивизия получила пополнение. У меня есть, конечно, офицеры, которые поведут бойцов. Но вы — опытнее, у вас — закалка… Прошу, кто может держать оружие, вернуться в строй…
Двадцать человек тут же покинули медсанбат.
…В 7. 30 началось. От залпа тяжелых гвардейских минометов вздрогнула все уже повидавшая на войне степь. Плотный белесый полог тумана вмиг прожгло тысячеязыкое пламя, и моментально накалилось холодное небо, а на земле уже бушевала огненная стихия. Через час с лишним артподготовка закончилась. Поднялась пехота. На плацдарм, словно мощной волной прибоя, бросило огромную массу людей. Появились танки и повелительно позвали их за собой. Люди, стреляя на ходу, старались не отставать от танков и быстрее добежать до рубежа, который в те короткие минуты, наверное, казался им самым важным и для жизни и для победы.
Туман, оставленный в степи ночью, мешал видеть далеко, но с наблюдательного пункта (НП) командующего все же можно было разглядеть, что первые две траншеи противника бойцы одолели и не задерживаясь пошли дальше, к новому рубежу — к высотам, которых перед фронтом батовских дивизий лежало, как назло, слишком много. Противник, с присущими ему способностями и тщательностью, превратил их в опорные пункты — крепкие орешки для артиллерии, а тем более пехоты. Теперь ход сражения во многом зависел от умения командующего армией правильно организовать бой. Начиная с Испании, Батов всегда уделял особое внимание этой стороне дела, потому что понимал, что организация боя обеспечивает, по крайней мере, половину успеха. Командующий, как дирижер оркестра. Можно, имея в своем распоряжении прекрасный оркестр, плохо исполнить программу — или потому, что не знаешь партитуру, или потому, что не владеешь оркестром. В том и другом случае — провал.
Так же в сражении. Надо видеть — реально или мысленно — картину боя, ощущать динамику событий, предусматривать их возможный поворот, предугадывать, что предпримет в той или иной ситуации противник, знать, чем ответить на его маневр; мыслить нестандартно, быстро, гибко; держать в руках все нити управления людьми, огневыми, техническими средствами…
Умение это приходило постепенно. Складывалось из навыков и опыта, умножалось на интуицию и талант, спрессовываясь в то, что со временем назовут «батовским стилем». А в нем — блестящее знание военного дела, дерзость, тонкая сметка, до мелочей обдуманный риск…