– Пусть попробуют. Меня в деревне таким приёмчикам пацаны научили. Покажу им как смеяться, – и воинственно тряс кулаком.
Однако через неделю-другую к маминому облегчению все эти словечки сами собой выветрились.
А потом началась школа, и завертелось: уроки, собрания, мероприятия. Лишь ночью, перед сном, Ира вспоминала Вадима: как лучисто он улыбался или, наоборот, как тяжело, серьёзно смотрел на неё в тот последний вечер. Вспоминала и теребила его цепочку, которую теперь все время носила на шее. И порой не могла сдержать слез и тихонько плакала.
Ушедшего всегда жаль, но особенно остро жаль того, что могло сбыться и не сбылось. А Ире теперь казалось, что могло, очень даже могло, но увы…
В конце сентября, который почти все дни радовал теплом и солнцем, зарядили дожди. Ира первое время щеголяла без зонта, но быстро простудилась. По-настоящему не разболелась, но без конца шмыгала носом.
– Мам, можно в школу не пойду?– взмолилась она.
– Как это? – возмутилась мать. – Ты и так не на лучшем счету!
– Ну пусть ребёнок отдохнёт денёк, – подал голос отец – он пил чай на кухне. Даже не поленился, вышел в прихожую, держа в руке свою огромную, наверное, на целый литр, кружку. – Ничего страшного не случится, напишем Людмиле Константиновне записку.
Он был в домашних штанах и старой майке. И это в полвосьмого утра!
Ира в изумлении уставилась на отца – что за вид? Выходит, он сегодня ночевал у них? Тайком?
– Можешь пару часиков поваляться, – разрешил он, шумно прихлёбывая чай. Ещё и подмигнул заговорщически.
Мать спорить с отцом не стала, сразу сдалась, а Ира, наоборот, вдруг разозлилась: она его вообще ни о чём не спрашивала. И как будто ей неясно, что он просто пытается задобрить Иру, мол, на её стороне, весь такой свой, понимающий, а от этого только хуже. Если б он открыто сказал: «Да, я виноват перед вами, перед тобой, прости», Ира бы, может, простила, но вот эти обходные пути и игры в доброго папу она на дух не переносила. Теперь – особенно.
Метнув в отца красноречивый взгляд, она схватила сумку, куртку, зонт, и, ни слова не говоря, пулей вылетела за дверь. Выскочила из подъезда и едва не столкнулась с женщиной в зелёном плаще. Та неуверенно топталась под окнами, не решаясь зайти в подъезд, как будто кого-то ждала.
– Извините, – буркнула Ира, подняла глаза и остолбенела.
Это была она! Та самая женщина, ради которой отец их бросил. Только сильно изменилась. Ире она запомнилась яркой, цветущей. А сейчас женщина казалась осунувшейся и какой-то выцветшей. Даже рыжие кудри потускнели. Хотя, может, всё дело в погоде?
Она, похоже, тоже узнала Иру. Смутилась, потом развернулась и быстро пошла прочь. Через минуту она уже смешалась с потоком людей, спешащих на работу.
Все уроки Ира только и думала об этой встрече. Что эта женщина делала возле их дома в такой час? Караулила отца? Совсем обнаглела! И почему она так выглядела? Как будто даже постарела. Или заболела. И самое главное – почему отец ночевал у них? И ведь вёл себя не как гость, а по-хозяйски. Он что, собирается…
– Кузнецова! – окликнула Иру Людмила Константиновна. – Хватит в облаках витать!
Ира встрепенулась, подобралась, но через пару минут под монотонный говор учительницы снова впала в раздумья, да так, что не сразу услышала, что Людмила Константиновна её снова одёрнула.
– Я гляжу, тебе, Кузнецова, скучно? Видать, ты всё сама знаешь, раз считаешь, что учителя слушать необязательно. Ну тогда иди отвечай.
Ира нехотя поплелась к доске, заранее зная, чем всё закончится.
– Записывай термохимическое уравнение реакции: цэ плюс о два равно цэ о два плюс четыреста десять килоджоулей. Записала? Теперь рассчитай, какое количество теплоты выделится при сгорании одного килограмма угля.
Ира ненавидела такие моменты – стоять на виду у всего класса и бессмысленно пялиться на цифры и буквы, значение которых, хоть убей, не понимаешь. Нет, кое-что она, конечно, вынесла из прошлогодних уроков химии. Например, что латинской С обозначается углерод, а О – кислород. Но что это за килоджоули – как ни напрягалась, вспомнить не могла.
– Что нужно сделать? – спросила Людмила Константиновна.
Ира понятия не имела и продолжала безмолвно смотреть на доску, как будто от созерцания в голове само собой могло созреть верное решение.
– Составить пропорцию, – зашептала с первой парты Аня Лисичникова.
– Надо составить пропорцию, – повторила Ира, сомневаясь, что это верный ответ. Бывшая подруга вполне могла и просто выставить её на смех. Но своих мыслей у Иры не было совсем, поэтому рискнула.