Через две минуты Леша в третий раз за вечер приступил к изложению обстоятельств исчезновения. Марк и Генрих, уже слышавшие его отчет, молча пили чай, зато Прошка ежеминутно перебивал рассказчика вопросами и замечаниями:
— А зачем вообще она поперлась в Питер?
— А они, часом, не поругались с Сандрой на прогулке?
— Хо, в ресторан! Красиво жить не запретишь!
И наконец:
— И из-за этого весь сыр-бор! Нашли повод для беспокойства. Да от Варвары можно ожидать чего угодно!
— Чего, например? — уточнил Марк. — Свинского отношения к Сандре? Пренебрежения к собственным обещаниям?
Прошка хмыкнул и приумолк, но потом его осенило:
— Я понял! Сандра — Варькина сообщница. Это спектакль специально для нас. Слушайте: Варвара не на шутку разозлилась на нас из-за душки Селезнева, ее просто бесило, что мы не принимаем его с распростертыми объятиями, верно? Она пыталась добиться своего не мытьем, так катаньем, но не вышло. Любой другой на ее месте давно бы одумался и отказался от нового знакомства ради согласия в кругу старых добрых друзей, но Варвара, по обыкновению, закусила удила. Если уж ей втемяшилось что-то в голову, она от своего не отступится, согласны? Так вот, исчерпав все мыслимые средства и не добившись своего, она придумывает план: поехать в Питер и там «исчезнуть». Сообщница Сандра должна поднять тревогу и известить нас. Мы отправляемся в Питер, носимся как угорелые по городу, ломая руки и заклиная небеса вернуть нам наше сокровище. И когда накал страстей достигает апогея, на сцену выходит доблестный опер Селезнев и освобождает голубку из мрачного подземелья. Мы, рыдая от счастья, осыпаем поцелуями его, Варьку, Сандру и друг друга. Под всеобщее ликование занавес опускается. Финал.
— Ну, если окажется, что она нам такое устроила… — заговорил Марк после долгого молчания.
— Чепуха! — перебил его Леша. — На такие фокусы она не способна.
— Откуда ты знаешь? — накинулся на него Прошка. — Согласен, раньше она себе такого не позволяла, но ведь раньше ей и не приходило в голову навязывать нам знакомство с ментами. Что ей делать, если Селезнев безумно дорог ее сердцу, а мы ни в какую не желаем видеть его в своих рядах? Порвать с нами? Вот на это даже Варвара, надеюсь, не способна.
— Тогда она ни в чем не виновата, — огласил свой вердикт Генрих. — Если ты прав и она не нашла иного способа примирить нас с Селезневым, то поделом нам. Нечего было воротить рожи, пока нас уговаривали по-хорошему.
— А с какой стати она носится со своим Селезневым, как дурак с писаной торбой? Отмахал он пять лет ледорубом, чтобы она могла жить отдельно от родителей и братца, неподалеку от факультета? Рисовал он ей плакаты целую ночь перед защитой диплома? Стоял в девяностом в километровых очередях, чтобы эта лентяйка не померла с голоду? Или он рисковал своей шкурой, играя в прятки с убийцей, когда Варьку угораздило найти себе неподходящего жениха? А может, Селезнев носил ее на руках в туалет, когда она лежала в бреду с воспалением легких?
— Ну, положим, ледорубом ты махал не только ради Варьки — ты и сам с удовольствием жил в этой квартирке, удрав из общежития, — напомнил Леша. — А что касается прочих твоих заслуг, то Варвара за все расплатилась с лихвой. К твоей защите диплома она не только плакаты рисовала, она еще и печатала твое творение на машинке и формулы вписывала. И вообще, Варька хоть раз отказала тебе в помощи?
— Ну хватит вам, — поморщился Генрих. — Какие тут могут быть счеты? Очевидно, что, не приняв Селезнева, мы перед Варькой виноваты.
— Ну уж нет! — возмутился Прошка. — С этим я не могу согласиться. С какой такой радости я должен плясать вокруг субъектов, к которым она неровно дышит? Я же не заставляю Варвару умиляться моим девочкам. Да ее попробуй заставь! Только перья полетят. А чем мои девочки хуже ее опера? И вообще, мы — это одно, а всякие шуры-муры — совсем другое. Нужно быть идиоткой, чтобы навязывать друзьям общество любовника.
— Варвара тебе сто раз объясняла, что Селезнев ей не любовник и не жених, — сказал Леша.
— Вранье! Если так, тогда вообще непонятно, кто он такой и зачем Варьке нужен. Ради чего тогда она копья ломает, ссорится со старыми друзьями? Ради ни к чему не обязывающего знакомства?
— Какая разница! — взорвался Марк. — Мы зачем собрались? Чтобы обсудить Варькино отношение к Селезневу? Или нам нужно решить: едем мы в Питер или нет? Если дикая версия Прошки верна, то ехать, разумеется, глупо…