– Даже необходимо! И уже организовано. В нескольких кварталах отсюда ждут три инженера: они готовы помочь.
Попутно договорились, что будущие донесения по техническим вопросам должны обозначаться специальным кодом, чтобы Петр мог сразу же определять: это для него. А катушки с пленкой направлять прямо к инженерам.
Три русских инженера прибыли через десять минут, и для Веннерстрема их общество превратилось в тяжелое многочасовое испытание. Серое вещество бедного агента спало беспробудным сном, когда дело касалось точных технических терминов и деталей. Кроме того, у него, как назло, кончились сигареты…
Позже, вернувшись в посольство, он с тревогой отметил, что впервые нашелся любопытный, заинтересовавшийся его долгим отсутствием. Но в то время было еще легко оправдаться посещением одного из коллег-дипломатов.
В следующую встречу Петр не повез шведа на конспиративную квартиру. Вместо этого они отправились в ветхий, обреченный на снос квартал за гостиницей «Националь». В глухом дворе оказался подъезд, а в нем – спуск в подвал. Это была какая-то «служебка», одна дверь была не заперта, и они вошли, а затем спустились по лестнице под землю. Там оказалась единственная комната.
В ней Веннерстрем увидел магнитофоны, наушники и одетого в гражданское человека, выглядевшего страшно недовольным. Шведу не надо было объяснять, где они… Явно в центре прослушивания. Но вот зачем?
– В США подобными вещами тоже занимаются, – заметил Петр. – И сейчас тебе на практике покажут, как этого избежать.
Недовольный пригласил их сесть и надеть наушники. На столе перед ними лежали аккуратно выполненный план одного из номеров гостиницы «Националь», хронометр и расписание. Часы на стене показывали 10.20.
В 10.30 кто-то в номере начал читать газету, и Петр запустил хронометр.
– Он сидит на этом стуле, – ткнул в план недовольный. Слышимость была отличная.
– Теперь пересел сюда, дальше от микрофона. Слышно стало слабее, но по-прежнему отчетливо.
– Включил приемник на нормальную громкость. Чтение уже невозможно было разобрать. А недовольный продолжал объяснения:
– Вот он снова сел на стул у микрофона. Слышалось лучше, но все еще неразборчиво…
И так далее. Тренировались по расписанию, утомительно и долго. Уходя из подвала, Веннерстрем был выжат как лимон. Однако ему хватило чувства юмора, чтобы подумать: «Ну, уж если сейчас я не полностью обучен – значит, Бог обделил меня сообразительностью».
И вслед за улыбкой пришло неожиданное открытие: определенные микрофоны, установленные, например, в посольстве, вполне могли использоваться для обратной связи. Ничего удивительного, если их имела русская прислуга. Хотя, судя по ценности, вряд ли эта аппаратура – расхожая.
Стиг вообще сомневался, что установка микрофонов оправдывает себя – слишком много запретов и трудностей. Но, вспомнив пленку, прокрученную как-то Сергеем, и ее компрометирующее содержание – пришел к выводу, что определенные результаты это все-таки дает.
Вопреки ожиданиям, русские открыли Веннерстрему не так уж много технических новшеств советской разведки. Научили, например, обращению с батарейным радиоприемником. Симпатичный, карманного размера, он был закуплен в США, а затем переделан так, что мог действовать как передатчик. По мнению шведа, это устройство оказалось просто гениальным. Миниатюрная ручка вынималась, переключая приемник на сеанс передачи, а потом использовалась как ключ при отстукивании азбуки Морзе.
– Как кстати, что я учился работать на телеграфе! Правда, очень давно, – заметил он как-то в разговоре с Петром.
– Это нам известно…
Русский улыбнулся и снова взглянул так, будто ему нравилось преподносить сюрпризы. Неважно какие, лишь бы они удивляли самолюбивого агента.
– Ты получишь такой же приемник, как только прибудешь в США, – пообещал он примиряюще.
После этого Стигу пришлось еще тренироваться с миниатюрным фотоаппаратом, легко умещавшимся в сжатой ладони. Он делал поразительно хорошие снимки и был на редкость нечувствительным к расстоянию и освещению. Веннерстрему позволили сфотографировать документы, разложенные на столе, и через несколько дней показали результат. Снимки превзошли все ожидания.
– Это наша последняя модель, – похвастался Петр и показал фирменный знак: изготовлено рижской фабрикой. Фотоаппарат агенту отдали сразу, предложив захватить его с собой.
Покидая Москву в январе 1952 года, Веннерстрем вздохнул с облегчением. Измученный бесконечными делами, инструкциями, тренировками, прощальными приемами и приглашениями, а также вставшей уже поперек горла общественной жизнью дипломатического корпуса – он не мог дождаться отъезда. Впрочем, несмотря ни на что, Стиг был доволен. Предусмотрительный Петр Павлович добровольно оборвал все контакты с середины декабря. И это было очень кстати. Видимо, военного атташе Швеции ценили больше, чем он предполагал: около пятидесяти человек собралось на Ленинградском вокзале, чтобы попрощаться. Дипломаты толпой стояли на перроне и ждали отправления «Красной стрелы». Большей частью американцы, не подозревающие ничего плохого…