Пролог
Все тело горит, словно меня бросили в огонь за жива и теперь я горю в пламени огня. Меня бьет мелкой дрожью. Временами боль настолько усиливается, что я извиваюсь на полу, даже понятия не имею, где нахожусь. Кажется, в каком-то сарае, но как здесь оказалась понятия не могу представления. Глаза налиты кровью. Мое сознание раздвоилось, если, можно, так сказать. Я уже не понимаю, где реальность, а где мои воспоминания, все смешалось. Я конкретно запуталась. Боль утихает и воспоминания с новой волной врезаются в мою память, словно хотят, чтоб я пережила эти события заново:
- Папа! Папа! Догони меня! – кричала я, маленькая девочка. Мне было чуть больше пяти. Мы возвращались с отцом с прогулки поздно вечером. В тот день было полнолуние. Она было уже высоко и хорошо освещала нам путь. Это один из моих роковых и судьбоносных дней моей жизни, который крепко на крепко запечатлелся в моей памяти.
Ночная тишина в лесу веселила меня. Я кричала«Ау!» и мое эхо отдавалось далеко по простору леса. Я громко смеясь с отцом. Номне неугомонной девочке этого было мало. Я побежала дальше вглубь в чащулеса. Совершенно не понимая, что меняждет впереди.
- Мери, дочка! Нам в обратную сторону! Ну, куда ж ты бежишь, котенок?! – кричал отец, бредя за мной в чащу. – Остановись, Мери! – просил он, но я не слушала. Я лишь ускорялась, пока не выбежала в небольшую поляну около обрыва. Запнувшись об что-то упала на мягкое и теплое. И оно жалобно завыло. Увиденное мной картина заставила меня вскрикнуть и замереть на месте. Кажется, я и как дышать забыла.
- Папа! – вскричала я, увидев, как подомной зашевелилась то ли огромная черная собака, то ли волк. Он приподнял морду в мою сторону и оскалился, взглянув янтарными глазами. Разве у собак бывают такие глаза? Наверное, это из-за лунного света, - подумала я. Страх невидимой рукой начал душить меня, слезы помимо моей воли навернулись на глаза.
- Мери, стой! Не шевелись… - попросил отец, только что выбежавший на поляну. - Мери, с тобой все хорошо? – обратился ко мне папа, медленно подходя к нам. Я молчала, как истукан, словно язык прирос к небу. Глаз не отводила от животного, они затягивали в свою медовую бездну. – Дочка, не смотри ему в глаза… ты нервируешь его! – снова послышался голос отца. Я с трудом отвела взгляд и посмотрела на папу. – Ты в порядке? – повторил он свой вопрос, в ответ я только кивнула. А животное вновь откинулось на траве. Я что его разбудила? Ох, как не хорошо получилось… он, наверное, спал уже крепким сном.
Папа помог мне медленно встать с животного, оно снова грозно оскалилось. Я крепко обняла его, вот оно спасение, родное плечо. Папа, который не даст меня в обиду. Мы отошли было уже на приличное расстояние, как я начала протирать мокрые от росы руки об белую кофточку. У отца глаза округлились, а после брови и вовсе сошлись на переносице. Я не поняла, чему он хмуриться. Или ругать меня надумал за мой побег?
- У тебя кровь, ты точно не ранена? – обеспокоился отец.
- Нет, - показала ему свои маленькие ручки, широко улыбаясь. Но тут пришла догадка откуда кровь и мгновенно улыбка исчезла с моего лица. – Папа, там собака ранена! Ей надо помочь! – завопила я, извиваясь у него на руках, чтобы он отпустил меня.
- Мери, мы не будем ему помогать. Это опасно, - проговорил чуть резче. Я запротестовала еще больше, не могла бросить умереть бедное животное тут в лесу. Я всхлипывала, но папа не обращал внимания, словно ему было все равно. Так и хотелось закричать на него «ты без чувственный!»
Отец отпустил меня на землю лишь для того, чтобы запрокинуть меня через плечо, но я умело выскользнула из его рук и побежала к раненному животному.
- Мери, нет! – прокричал отец мне вслед.
- Мы должны помочь! – воскликнула я, подбегая к животному. Вот только от животного почти ничего не осталось. Он наполовину превратился в человека, но рычал как собака и глаза горели медовыми бликами. – Мамочки… - прошептала, упав перед ним на колени. Отец замер позади меня, следя за трансформацией животного.
- Не может быть… - послышалось за спиной.
И вот уже в сырой земле лежал совершенно обычный мужчина, только нагой и истекающий кровью. Он обессилен.
- Папа, помоги ему… - тихо прошептала, а то смотря на беднягу аж сердце сжимается до боли в груди. Слыша болезненные стоны, так вообще кровь в жилах стыла.
- Мери, нам надо идти, мы не знаем, что он может сделать с нами! - в ответ он потянул меня за плечо. Ну, почему он не понимает, что человек плохо, что ему нужна помощь?
- Папа, ты же видишь, как ему больно он ранен, он ничего не сделает… - захныкала я, взяв отца за руку. – Не дай ему умереть…