- Ложись.
И он сам чуть не отвесил себе пощечины за эту глупость, но она отчего-то послушно кивнула и улеглась рядом, однако все еще на достаточном расстоянии от него.
- Я, наверное, уснула, - оправдалась, избегая смотреть ему в глаза. – Как Санса?
- Отлично, - заверил ее Джейме, вглядываясь в ее черты сквозь полумрак комнаты. – Доставлена в целостности и сохранности.
Она едва заметно кивнула в знак благодарности.
- Как ты? – спросил обеспокоенно, придвинувшись чуть ближе.
- Хорошо.
Повисло неловкое молчание.
- Я должен буду вернуть тебя в твою комнату с утра, пока тебя не хватились.
Она снова кивнула, укладываясь поудобнее. Он судорожно искал в своем сердце нужные слова, но даже когда нашел, не смог отыскать в себе мужества произнести их – так просто, так прямо, пусть и под покровом темной северной ночи, поэтому попросил мягко:
- Расскажи мне про Тарт.
И она рассказала.
***
Наутро он попросил королеву Дейнерис о встрече, Тирион стоял по ее правую руку, обеспокоенно взирая на него.
- У вас нет причин доверять мне, Ваша светлость. Я не присягал Вам в верности, и у меня есть грех перед Вашей семьей, который не может быть прощен или забыт, - он опустил голову, дожидаясь ее реакции.
- Продолжайте, - отозвалась Дейнерис, наклонив голову.
- Но я знаю замок и знаю Серсею. Вы должны понимать, что осада замка, полного мирных жителей, не прибавит Вам популярности и не сделает Вас в глазах народа мирным и справедливым правителем. Я поклялся защищать слабых, защищать безвинных, и на сегодняшний день, пожалуй, это единственная клятва, которую я не нарушил и пока не собираюсь нарушать.
Дейнерис посмотрела на Джона, и тот выступил вперед.
- Если у Вас есть какие-либо сведения или мысли, которые помогут нам выступить на Королевскую гавань и обойтись минимальными потерями, то мы слушаем, сир Джейме.
И Джейме начал говорить.
***
Ему было известно, что им осталось провести всего дюжину дней и дюжину ночей в Винтерфелле, прежде чем настанет время выдвигаться на Королевскую гавань. И каждую из этих ночей он проводил в разговорах с Бриенной. Днем они держались на расстоянии: она – восстанавливаясь и тренируясь, он – описывая все ходы в Красном замке, все, что он знал об охране, о гвардии, о своих людях, планируя и составляя запасные варианты. А ночью они, наконец, принадлежали друг другу, лежа в его или ее комнате, лицом друг к другу, они говорили, говорили, говорили обо всем, как старые друзья, как давние любовники, и звук ее смеха над какой-нибудь его глупой историей волновал его куда больше, чем ее стоны, которые он раньше себе воображал. Он делился с ней всем – кроме Серсеи, потому что просто не мог себе позволить пустить ее в их рай, хотя это было очень тяжело – до определенного момента она занимала значительную часть его жизни.
Но его счастье не могло длиться вечно, и в их последнюю ночь перед его отъездом она попросила его рассказать о сестре.
- Это все – совершенно не то, что тебе стоит знать, - признался он ей честно, отводя глаза.
- Я хочу знать все, - откликнулась она упрямо, и Джейме сдался, понимая, что ничего из того, что он замыслил для них, невозможно без всепоглощающей честности между ними. И пусть она сама решает, стоит ли он того, чтобы вверять ему свое сердце. А именно его Джейме желал больше всего.
Он рассказывал ей все без прикрас, перевернувшись на спину и глядя в потолок, не в силах следить за ее реакцией. Рассказал о Бране, о кузене, обо всех своих грехах, о своих детях, об еще одном в чреве сестры, его последней ошибке. Рассказал про их детство, про то, как еще в мальчишестве понял, как прекрасна его сестра, и с каким презрением относился к другим детям, возомнив себя и Серсею венцом творения богов. Она молчала, выслушивая его до конца, даже не шевелилась, и Джейме охватил липкий страх:
- Я знаю, что отвратителен и мерзок, и я не хочу оправдывать себя перед тобой или кем-то еще. Я совершал ошибки, страшные ошибки, которым нет прощения или иску…
Он удивленно посмотрел на нее, когда ее ладонь зажала его рот, оборвав на полуслове.
- Все это сделало тебя таким, какой ты есть, и привело тебя сюда, - ответила она серьезно. – Пожалуйста, не терзай себя. Ты достойный человек, и сам себя таковым сделал.
И эти простые слова пробили брешь в его самообладании. Простые слова влюбленной женщины – в ее симпатии к нему он был уверен, и дело вовсе не в том, что он мнил себя неотразимым, нет. Но он видел взгляд, которым Бриенна смотрела на него, и узнавал его, чувствовал ее несмелые, слепые чувства. Он накрыл ее ладонь своей, едва сдерживая дрожь. Что же, Бриенна Тарт, тебе еще только предстоит увидеть, что за мужчина перед тобой. Ему самому еще придется это узнать. Но он был готов к этому путешествию, одно ее имя придавало ему сил, наполняло решимостью и уверенностью, горячей нежностью, растекающейся по венам. Он целовал ее руку, скользя губами по внутренней стороне, и думал о том, как причудливо жизнь переплела их судьбы. Когда он ее встретил, она показалась ему самым уродливым существом, которое он когда-либо видел, ошибкой природы, а теперь задыхался от того, насколько совершенной и прекрасной она ему казалась – вместе со своими шрамами, упрямством, воинственным духом, слепой верой, огромным ростом, сердинкой, залегшей между бровей. Со всем тем, что сделало ее Бриенной Тарт. Возможно, - закралась в голову горько-сладкая мысль, - однажды она тоже полюбит его вместе со всем тем, что сделало его Джейме Ланнистером.
Она попыталась отнять у него свою руку.
- Что ты делаешь? – прошептала зло. – Джейме, мне не нужны твои жалость или снисхождение.
Он встретил ее горящий взгляд и ответил честно, вложив в эти слова всю свою искренность:
- Их здесь нет.
Она взглянула на него с недоверием, покачала головой, пошевелилась, намереваясь встать, и Джейме понял, что он просто не может позволить ей уйти, не сейчас, не так, убежденной в том, что он не может любить такую женщину, как она, хотя именно для такой женщины он и создан.
Он толкнул ее в плечо, вынуждая откинуться на спину, и придвинулся ближе, погладив большим пальцем здоровой руки ее скулу.
- Послушай меня, Бриенна Тарт. Во всем Вестеросе, во всем мире, - он приподнялся на локтях, нависнув над ней, - не найдется женщины, которая испытывала бы меня, терзала бы меня, искушала бы меня так, как это делаешь ты. Я вернулся за тобой в Харренхолл, без жертв взял Риверран, покинул Королевскую гавань по одному твоему слову, боролся с мертвецами, готовый умереть, защищая тебя, потому что ты одним только своим существованием взываешь к лучшему во мне. Не говори мне про жалость или снисхождение, ведь это то, что я вижу в твоих глазах, что слышу в твоих словах. Но я сделаю все, чтобы это изменить, пройду сквозь ад, только чтобы хотя бы на шаг приблизиться к тому, чтобы стать человеком, который будет тебя достоин.
Она лежала на спине, беззащитная и немая, только ее большие голубые глаза смотрели на него с изумлением и недоверием. «Глупая, упрямая женщина», - подумал Джейме с нежностью.
- Ты дурак, - отозвалась, наконец, Бриенна, голос ее звучал хрипло, будто бы продираясь сквозь все ее естество, - если действительно так думаешь о себе.
Хватит разговоров, отчего-то сегодня они не задались.
Он наклонился к ней, прижавшись горячими губами к изгибу ее шеи, наслаждаясь долгожданной прохладой ее кожи и тихим вздохом, вырвавшимся из ее губ. Но этого предсказуемо было мало, поэтому вслепую он нащупал завязки ее рубашки, потянул, не отрываясь от нее, освобождая место, завоевывая, покоряя. Безудержно ликуя оттого, что наконец дал себе и ей свободы.
Она мягко, но уверенно отстранила его, уперевшись руками в плечи.
- Если ты не имеешь этого в виду… - пробормотала, - …если это не то…
Но он лишь ответил устало, глядя ей прямо в глаза:
- Пожалуйста… Хватит сражаться.
И она сдалась, притянула его голову ближе, и он, наконец, нашел ее губы. Она несмело прижалась к нему, все еще скованная, и Джейме чуть прикусил ее нижнюю губу, побуждая приоткрыть рот. Углубляя поцелуй, исследуя ее, он чувствовал себя давним путником, уже потерявшим надежду найти влагу, но все-таки нашедшего живительный источник. Бриенна превосходила все его ожидания, отзывчивая, нежная, но вместе с этим сильная и непокорная. Освоившись, она отвечала ему с той же страстью, с которой он целовал ее, и, сами того не заметив, они уже боролись за то, чтобы принести друг другу удовольствие. Он прижался к ней ближе, краешком сознания отмечая, что, возможно, ее испугает или смутит внушительная твердость, прижимающаяся к ее бедру, но Бриенна лишь низко и тихо простонала ему в рот, и Джейме взмолился всем богам, чтобы пережить эту ночь. Она было потянула его рубашку вверх, но он остановил ее, пробормотав: