- А хочешь?
- Не нужно спрашивать.
- Тогда, в общем-то, я за. Только, может, подождём до вечера? Не хочу даже вылезать из комнаты.
Я ухмыльнулась, спеша обрадовать.
- Мы задержимся тут как минимум до завтрашнего дня, так что не переживай и расслабься.
- То есть? Зачем до завтра? – в миг помрачнел Макс, представив, вероятно, сколько впустую будет потрачено времени и сколько очаровательных девиц упущено.
- Затем, чтобы Владимировна меня к столу не приклеила, - весомо разъяснила я. – Тебе-то, само собой, всё простят и по головке за попытку погладят, а меня, мой верный друг, скушают и не поморщатся, если я вернусь так быстро и без материала.
- Да не выдумывай, - отмахнулся Макс. – Побушует немного да успокоится, а потом даст новое дело или место, и всё: всё в шоколаде.
Я снисходительно закачала головой. Он с самого детства плохо представлял отношения между женщинами, считая, что с любой из нас можно без труда договориться. Я и не отрицала, однако не уставала напоминать:
- Так просто выходит лишь у тебя, Макс. Открой глаза – она только с тобой и при тебе такая милая и уступчивая.
Максим, протяжно хмыкнув, вынужден был отступить.
- Но мы можем просто не показываться ей на глаза.
Ну уж конечно.
Я взглянула на него без слов, вновь обернулась к телевизору и сделала звук громче.
- Ты это специально?
Я отрицательно мотнула головой, находя удивительно красивым неизвестное цветущее растение, что, по словам ведущего, с лёгкостью переваривало мелких животных. Макс, какое-то время пристально буравя меня взглядом, с лицом оскорблённой невинности прошествовал мимо, схватил с комода ключ и хлопнул дверью.
До самого вечера я его так и не увидела.
На следующий день, будто издеваясь, с небес уже светило яркое и поразительно тёплое солнце. К обеду, когда мы с Максом решили встать, на улицах испарились почти все лужи. Мы стояли у окна вместе, и я вряд ли могла припомнить такое единодушие с его предсказаниями.
- Может, всё же уедем? – спросил он, и я бы с радостью кивнула, но:
- Она посмотрит погоду, обзвонит всех знакомых, высчитает деньги за дорогу, оставит гостиницу на нас, выберет место подальше…
Макс вздохнул, прекрасно зная, как часто Ольга прибегала к денежному шантажу и сколь ревностна порой бывала до упущенных открытий. Не спеша пообедав, выдвинулись в путь. У нас были довольно подробные данные о местонахождении разрушенной лаборатории, однако найти её среди полей да под землёй оказалось не так-то просто.
- Эти убежища, кажется, реально прокляты, - всё же произнёс вслух напарник, когда мы остановились у глубокого обвала, всё ещё чернеющего местами от гари. – И где тут найти ту заветную нетронутую комнату?
У меня предположений не было. Да и откуда им взяться, когда везде в одинаково неприглядных бетонных обломках не угадывалось ничего, указывающего на нужные зацепки? Здесь определённо точно когда-то находилось что-то. Возможно даже, что-то тайное и интригующее, но сейчас всё казалось безжизненным и мёртвым.
- Вряд ли мы найдём здесь хоть одну нетронутую комнату, - озвучила общие сомнения, и Макс согласно закивал. – Но раз добрались, давай хоть пройдёмся, - предложила не слишком охотно, включая новенькую фотокамеру, висящую на шее.
Парочка снимков могла здорово выкрутить нас перед Ольгой.
- Ла-адно, - душещипательно вздохнул приятель, и мы медленно и осторожно спустились вниз.
Фотоаппарат в руке ожил, атмосфера не давила, чужие воспоминания не лезли в голову. Я посчитала это отличным знаком, и, несколько увлёкшись правильными фокусами, наткнулась на почти нетронутые огнём металлические массивные наручники. Какое-то время я смотрела на них так, словно они вот-вот должны были ожить, а потом закрутила головой, выискивая друга.
- Макс! Я кое-что нашла, - крикнула далекой, почти скрывшейся из виду за бетонным обломком фигуре. – У тебя что?
Макс отрицательно помотал головой.