Я не сдвинулась бы с места, но тело не принадлежало мне. Против воли и желания, губы расползлись в злой ухмылке, а скорая реакция не позволила запротестовать даже мысленно, когда незнакомка вдруг кинулась на второго мужчину в белом халате, что стоял к пропасти даже ближе напарника.
- Не-ет! – вырвался из меня крик, вновь не принадлежа ни мне, ни даже убийце. Тогда как пальцы, должные вот-вот скинуть сурового шатена, лишь оттолкнули, меняя нас местами.
Я не могла даже закричать, потому что чужое тело не хотело этого.
Слишком быстрый, резкий удар вырвал из груди воздух и сломал кости. Голова легла на что-то мягкое, и время мучительной, пронзающей боли потекло безмерно медленно. Хрипы от дыхания вырывались из горла с кровью, приступы кашля, казалось, раздирают горящие лёгкие. Перед глазами всё размылось в сплошную черноту, но я всё ещё продолжала жить и никак не могла оборвать связь с невообразимо страдающим телом.
Время растянулось до вечности. Мысли замерли в конкретном миге из сплошного отчаяния, но в какой-то момент я услышала тихий голос. Он звучал так искренне, так по родному, что я со всей отчётливостью решила, будто умру вот сейчас, на самом деле, безвозвратно, и ужас, казалось, запульсировал в каждой клеточке тела.
Несмотря на обездвиженность, несмотря на немоту и бессилие, я взмолилась о помощи, закричала изо всех сил, и чужие губы зашевелились, задрожали руки, будто, услышав меня, неподвластное мне тело само захотело помочь.
- Анжела? Анжела? – различила я взволнованный мужской голос совсем рядом и ощутила, как тёплые пальцы коснулись лица. Так нежно, боязливо, словно я могла рассыпаться под ними. Словно он чувствовал, что я исчезну без следа вот-вот.
Паника разрывала сердце и подавляла разум.
Мне захотелось вцепить в того живого человека нестерпимо, ухватиться за него во что бы то ни стало, почувствовать хоть на миг возможную надежду, вырваться из лап сковывающей боли, но руки лишь дрожали, едва отнимаясь от пола.
- П…пр…прости, - выбралось из меня совсем слабое, наверное, даже неразличимое, но мужчина, что непреодолимо расплывался перед глазами, прикрыл мне губы.
Я ощутила, как подрагивают его пальцы.
- Не говори, ничего не говори, сестра. Я подвёл тебя. Я думал, эта одарённая погибла, покинула тебя, но… - Я расслышала судорожный вздох. – Прости меня. Прости, что не смог спасти, как обещал. Она оказалась сильнее…
Горло Анжелы, ставшее моим, сжалось, грудь сдавило, губы задвигались, будто она хотела сказать что-то ещё, но очередной приступ кашля вырвался с кровью, и я подавилась ей, вдруг начав задыхаться.
О Господи, нет. Только не так!
- Анжела!
Звуки оборвались вместе с приступом внезапно. Будто никогда их не было, будто никто вот-вот не кричал мне, будто никогда рядом не было ни испуганного мужчины, ни мягкого трупа под головой. Будто это было в далёком прошлом, не в моём, не со мной…
Я слышала только звенящую тишину и молотящееся в висках сердце. Ото рта с каждым выдохом отлетали крупинки пыли, кружась в белом свете упавшего рядом фонарика. Тёмно-синим экраном подсвечивала у груди фотокамера. Я безучастно смотрела в тень дальше светлой полосы, пока вдруг не начала вздрагивать. Тупая боль от падения на холодные плиты пола разбегалась по телу знакомо. Совсем не так, как в чужом прошлом. Совсем не так, как в одержимой убийцей Анжеле. Совсем не так, как у обожаемой кем-то сестре и любимой.
Слезы покатились из глаз обжигающими ручьями. Я согнулась на запылённом полу в беззвучном рыдании.
Кто? Кто они все такие? Из-за чего произошел весь тот ужас? Кто за что боролся? Кто виновен на самом деле? Та, кого пытали на стуле или те, кто пытал? Убийца или мучители? Где выжившие сейчас? Всё также продолжают свою неясную борьбу?
Всхлипнув, я закусила губу и села. Чистым рукавом толстовки стёрла слёзы и грязь с лица, отряхнулась. Прощупала карман с телефоном, удобнее нацепила на плечо рюкзак и подобрала сломанную камеру с пола, задышав глубже и ровнее.