— Спешишь куда, малышка? Так я тебя не отпускал, можешь забыть. Теперь в твоих планах исключительно моя скромная персона.
Скромная? Как бы не так.
— Ты что-то перепутал. Здесь я решаю, когда закончить, — держаться, мне нужно держаться и постараться не хрипеть испуганно от внезапной сухости в горле.
— Закончить? Мы только начали, моя маленькая Госпожа. Иди-ка сюда, обещаю не кусать слишком сильно.
— Стой на месте. Не подходи ко мне! Ты должен подчиняться, — я шагаю назад, он — вперед.
Слишком быстрый рывок, я прижата мощным телом к ближайшей стене, а мои запястья в цепком капкане горячих пальцев. Мне не больно, да он и не пытается отомстить за свою спину, но на коже такой жар, что впору срывать пломбу с огнетушителя и заливать нас белой пеной.
— Подчиняться… Ты с треском провалила свой шанс, так что теперь моя очередь ставить тебя на колени, сол-ныш-ко, — тянет по слогам и прижимается вплотную. Языком по моей шее, толчок бедрами вперед, чтобы я прочувствовала для чего конкретно он хочет опустить мои глаза на уровень его ремня.
Кажется, предчувствие меня не обмануло.
Этот вечер закончится не в мою пользу.
Четвертая глава. Адам
И где Тоха только выцепил эту девчонку?
Пришел в бар, нашел там рыдающую малышку, которую бросила любовь всей её жизни, и предложил ей хлестать мужиков за деньги? Авось прокатит.
И ведь, если другу верить, схема сработала — отзывы положительные, от клиентов отбоя нет. Только вот она плетку держать в руках совершенно не умеет, я это прочувствовал на своей спине.
А клиенты сюда приходят точно не посмотеть на ее красивые глазки. У них есть определенные потребности, которые они хотят удовлетворить. В обычной жизни не могут себе позволить, вот и приходится скрываться за маской, чтобы постоять на коленях перед женщиной.
Потом они возвращаются в свою привычную налаженную жизнь и опять на протяжении какого-то времени заглушают в себе эти потребности. Психология. Мало у кого получается до конца принять свою сущность.
— Немедленно отойди от меня, — крошка пытается шипеть, но выходит у неё откровенно хреново. Даже котенок не испугался бы. А уж если преимущество габаритов на твоей стороне…
— Еще что мне сделать? Ты как-то заранее скажи, чтобы я понимал стратегию своих дальнейших действий. Озвучь по пунктам, а я подумаю.
Вот что мне с ней делать, если она от одного взгляда трястись начинает и зубки выпускает, чтобы себя же за губу и укусить? Лучше бы, конечно, меня и посильнее в плечо, пока я малышку между ног трогать буду.
Тщательно так трогать. И внутри тоже. Уверен, что там она невероятно узкая. От одного представления в паху поджимать начинает — гребаная ширинка неприятно давит на член.
— Я была бы признательна, если бы ты убрал свои руки от меня.
— Из какого ты века вывалилась, детка? Так еще разговаривают? — как наркоман последнюю дорожку в его жизни, я втягиваю её запах, проводя носом по щеке с каплей милого смущения. Она пахнет персиками, и это настолько охуенно после избитых тошнотворных «шанелей», что мне хочется попробовать языком её кожу.
А если я хочу — я делаю.
— Коготки спрячь, малыш. Бессмысленно, — девчонка вздрагивает, когда я шепчу ей это возле аккуратного ушка, и опять дёргается из моих рук, не подозревая, что делает только хуже.
Когда округлая в нужных местах малышка врезается в тебя, а заодно и нечаянно проезжает бедром по паху, мысли сбиваются в сторону её платья, которое немедленно хочется с этого тела содрать.
Содрать, а потом отодрать девочку, чтобы воинственное шипение сменилось довольным мурлыканьем и глазами в дымчатом, уставшем после марафона мареве.
Все женщины такие после качественного секса. Урчат, жмутся к боку, забывая о том, что до случившегося вообще-то на дух не переносили тебя. Или вообще готовы были убить, выпади им возможность сделать это без последствий.
— Ты меня… Облизываешь? — после этих слов девочки я не могу сдержать усмешки ей в шею. Продолжаю вести языком от выступающей ключицы к скуле, кусаю и тут же впечатываю губы в это место, поймав новую волну дрожи женского тела.
Меня самого потряхивает, когда я вслушиваюсь в ее тяжелое дыхание.
— Компенсация за плетку. Не буду же я тебя бить в ответ, — что-то мне подсказывает, сейчас ей это не понравилось бы. Здесь другой подход нужен.
Плавно и без лишней резкости.
Прижать девочку покрепче к себе, медленно оглаживать все ее соблазнительные изгибы, чтобы она расслабилась в моих руках и сама захотелось большего. Сама замурлычет, когда трусики так промокнут, что выжимать можно будет.
— Познакомимся, солнышко? Адам, — первым называю своё имя, потому что хочу в ответ получить её. Не хочу использовать клубный псевдоним — слишком это пошло для такого нежного котенка. Совершенно ей не подходит.
— Ева, — фыркает и снова кусает губу. Только на этот раз сильнее.
Мне приходится отпустить одну её руку, чтобы обвести пальцем её рот и оттянуть нижнюю губу с пульсирующими следами от зубов. Сам буду такие оставлять чуть позже. Минуты через две.
Если бы каждый раз мне платили после очередной «Евы», я был бы чуть богаче. Не то чтобы меня не устраивают цифры на счетах, просто это настолько банально, что на секунду я впускаю в себя разочарование.
Но лишь на секунду. Девчонке простительно.
Сможет отработать на коленях, когда я буду вбиваться в ее греховный влажный рот.
— За эту маленькую ложь я украду у тебя поцелуй.
Она что-то мычит мне в губы, начинает брыкаться сильнее. От души впечатывает шпильку мне в ботинок, но тут же отдергивает ногу, понимая, видимо, что могла натворить.
Чувство вины — штука такая. Не делай, если не сможешь справиться с последствиями.
Когда я хочу толкнуть язык в её рот, малышка замирает. Плотно смыкает зубы с губами, напрягается вся, как будто я каленое железо к ней прикладываю, а у неё одна задача — не разрыдаться.
И ведь это не отвращение. Другое что-то.
А потом я вспоминаю её вопрос про облизывание, и как-то складывается всё.
— Тебя целовали раньше? Нормально целовали? — выходит хрипло. Отпускаю вторую руку, но заранее предугадываю попытки девчонки сбежать, уперев ладони в стену позади неё.
— Целовали, — нервно и даже обиженно бурчит эта колючка. — Много раз. Очень много раз.
— Уверена? — потому что я не верю ей. Даже если допустить мысль — девочке точно попадались какие-то сопляки.
Знаю я такую породу. Им лишь бы трусы содрать с девочки и без всякой прелюдии засадить поглубже. Вот после таких малышки и думают, что не могут испытывать удовольствие во время секса. Какой уж там бурный оргазм? Лишь бы боли не было.
Зато как их мир переворачивается при смене партнера…
Там не звезды перед глазами. Атомный взрыв после первого их в жизни оргазма, полученного с мужчиной.
— Да.
— Хочешь, чтобы я отошел? — кивает. — Поцелуй так, чтобы мне понравилось.
Из рук своих я её честно выпущу. Чтобы снова поймать. Девочке только знать об этом совсем не обязательно, я по глазам её вижу, что над предложением она раздумывает.
Я опять резко напираю корпусом на неё, толкаюсь бедрами, давая малышке понять, что лишнее промедление может подстегнуть меня к более решительным действиям, после которых простым поцелуем отделаться будет крайне сложно.
Невозможно.
— Покажи руки, — выдает внезапно, я смотрю на неё с подозрением. Малышка спешит объяснить. — Пальцы. Что ты их не скрестил.
— Всё честно, малыш, — быстро отрываю ладони от стены и даю ей возможность выдохнуть расслабленно искренностью своих намерений. — Поцелуешь — выпущу.
Секунды текут медленно.
Я не трогаю её, когда она несмело прижимается своими губами к моим. Мажет поверхностно, замирает на несколько секунд и тут же отстраняется, окинув хмурым взглядом капкан, который я вновь строю из своих рук.
Она действительно считает это поцелуем, которым можно заслужить свободу?